Баш на баш

– А те, кто был с тобой в приюте… у них же тоже не было выбора. Они ведь проходили подготовку, потому что было некуда пойти. Значит, мой истинный мотив тоже имеет право на существование.

– С приютом всё… сложнее, – Произнёс Амир после пары секунд раздумий, – Большинство детей туда попадали младенцами, и они не знали никакой другой жизни: ни родительской заботы, ни доброты, ни возможности иметь выбор. И уже годам к пяти-шести они становились настоящими киллерами по сути: безжалостными, готовыми убить за лишний кусок запеканки. Ты права, у них не было выбора, но мои… соратники… даже, попав в приют против собственного желания, они становились идеально пригодными для этой работы. Будь ты заперта с кем-то из них – как пить дать, была бы мертва.

– Как ты выжил среди них? – Удивилась я.

– Я быстро понял, что не смогу завоевать их искреннюю дружбу, но легко завоюю уважение, будучи лучшим в своём деле. И, кстати, сейчас ты ловко увильнула от темы, переведя разговор на меня, но фокус почти не удался: лучше подумай о своём отце и искренне разозлись.

– Последний вопрос! – Взмолилась я и затараторила, пока он не успел возразить, – Ты не думаешь, что о судьбе родителей тебе могли соврать?

– В смысле? – Недоверчиво спросил он.

– В смысле… – Я-таки задала ещё один вопрос, – Ты сам помнишь их кончину или тебе рассказали в приюте?

– Рассказали в приюте, – Ответил он, – Но зачем им врать мне?

– Чтобы озлобить тебя, – Высказала твою догадку я, – Сказать, что их смерть была их виной, а не стечением обстоятельств, чтобы ты возненавидел родителей и собственную родину. Разве это невозможно?

Пока он не успел возразить, я добавила:

– Ты же не помнишь их какими-то прожжёнными асоциальными наркоманами, верно? Воспоминания о детстве с ними у тебя самые добрые. С чего бы они были такими с теми, кто погиб от передозировки?

– А ведь ты права, – Задумчиво произнёс он.

– Почему…

– Кэтрин, ты раскапываешь моё прошлое вместо того, чтобы думать о своём будущем. Сосредоточься на предательстве отца и попробуй хотя бы выдать свои эмоции за истинную злость. Хотя бы на показуху.

Я тут же попыталась представить себе лицо отца в самые неприятные моменты: как он мог смахнуть со стола вазу, когда злился, как мог накричать на меня, на прислугу… но, вспомнив это испытала только… сожаление.

– Не жалей его, – Посоветовал Амир, – Злись.

– Да не могу я!!! – Вскричала я, – Папа был моим единственным близким человеком долгие годы!!! Он не мог просто отказаться от меня… наверное, были свои причины…

– Причины оставить дочь с тем, кто её мог убить, избив и изнасиловав перед этим? – Жёстко произнёс Амир, – Я никогда не пойму его и его «причины».

– Я тоже пока их не понимаю, но, словом… не мог же он… просто…

По щекам покатились предательские слёзы, стало трудно дышать. Всё же, иногда проще вынести злость, чем боль и сильную обиду:

– Ты не понимаешь, – Пробормотала я, когда Амир подошёл и обнял меня, утешая, – Он не мог так поступить… Не мог! Вот увидишь, в назначенный день приедет кто-то из его людей… Он заплатит… Обязательно заплатит!..

– Хорошо, хорошо, Кэтрин, – Шептал парень мне в волосы, – Не будем больше о нём. Если ты говоришь, что он заплатит, значит, он заплатит.

– Но ты сам не веришь в это?

– Нет, – Честно ответил он.

Перед глазами опять пронеслись приятные картинки прежней жизни. Комфортной, сытой, очень, очень обеспеченной. И я вдруг поняла, что сама себя её лишила! Томас уже один раз спас меня – чего мне стоило просто находиться под его присмотром? Чего мне стоило просто слушаться его и отца, как я могла так глупо себя повести?!

– А вот теперь я злюсь, – Прошептала я.

– На кого? – Спросил Амир, – На меня?

– Нет. На саму себя. Я попала в эту переделку. Если бы не моя собственная глупость, ничего этого бы не случилось.

Я негрубо оттолкнула его и сосредоточила внимание на подушке. Я размахнулась и со всей дури ударила по ней. А потом ещё раз и ещё, а после ярость захлестнула меня, и я почти потеряла контроль: несколько минут я наносила «удары» противнику, в которых вымещала всё – злость, гнев, обиду, досаду! Я лупасила подушку, думая о том, что бы я сказала той Кэтрин, стоявшей в сомнениях перед зеркалом в злополучную ночь побега:

– Дура!!! – Кричала я, – Да ты просто несусветная дура!!!

Амир просто смотрел, как я молочу несчастную подушку. Наконец, когда я нанесла последний удар, он произнёс:

– А теперь, на этой же волне, продолжим физическую тренировку. Я дам тебе свои джинсы с ремнём и футболку. Будет неудобно, но я, чёрт подери, сделаю из тебя такого бойца, что тебя примут. У тебя есть данные. Теперь я это вижу.

Пусть я и занималась фитнесом и танцами раньше, но это было совсем не то: тренировки убийц были изматывающими, они заставляли работать на пределе возможностей.