БАСАД

— Он еще спрашивает, чем… — продолжает зудеть она. Сетует на вопиющее что-то там и падение чего-то куда-то, я уже не совсем понимаю, что именно и куда падает, и тут она брякает: — …Я буду вынуждена доложить о сложившейся ситуации вашему научному руководителю!

— Не надо научному руководителю, — опомнившись, выпаливаю я. — Я все понял. Когда прийти?

*

Технион — Технологический институт Израиля

Дата: 03.07.2019

Тема: Награда за выдающиеся достижения

Ув. г-н Росс!

В честь открытия нового отделения Техниона в Китае, представители Техниона получили элитные подарки от фонда LKS. Руководство Техниона приняло решение наградить ими самых лучших аспирантов.

Мы постановили вручить этот изысканный презент — роскошную ручку фирмы MontBlank как утешительный приз выдающимся и лучшим из лучших наших аспирантов, таким, как Вы, соискателям наиболее престижных стипендий, которые, к сожалению, не удостоились наград.

С удовольствием приглашаю Вас в понедельник 8.7.2019 в ректорат для участия в торжественной церемонии.

Дальнейших успехов на научно-исследовательском поприще!

С уважением, профессор такой-то такой-то,

Ректор Техниона — Технологического института Израиля.

* * *

Забегая вперед, так и осталось невыясненным, по какой именно причине Ректор счел, что слово «Montblanc» пишется с буквой «k». С виду ручка как ручка — ничего сверхъестественного. Вся фишка в названии фирмы. Однако ему с чего-то пригрезилось это «k». То ли у него, как и у меня, дислексия. То ли Ректор у Шмуэля не учился, — уж тот бы враз отвадил его допускать грамматические ошибки в официальных письмах. То ли, как предположил мой приятель Дорон, и это было бы смешнее всего, Montblank с буквой «k» — это эрзац известной немецкой компании, и ушлый фонд LKS втюхал им под шумок китайские фейки.

«Постановили вручить этот изысканный презент» — ай да молодцы! Как трогательно, аж слезы наворачиваются. Полагаю, это произошло примерно так: китайцы им бабла отвалили и ящик-другой этих ручек в придачу. Вот Ректор и решил облагодетельствовать аспирантов без лишних затрат и дополнительных усилий.

Назавтра после звонка Госпожи Инквизиции по пути в мой родной и горячо любимый институт я перебирал в памяти череду поступков несравненного Ректора. Итак, сначала этот хмырь выбирает меня представителем института, потом вышвыривает, отказываясь встретиться и выслушать мою версию событий, а теперь объявляет лучшим аспирантом. Хотя если вникнуть, раз он меня отчислил, должно быть, я не лучший, и его стараниями уже никакой не аспирант.

— Выбрал, выгнал, наградил! Прям, Юлий, мать его, Цезарь, — злорадно усмехаюсь, выжимая педаль газа. — Или этот, как его… Тарас Бульба выискался. «Я тебя наградил, я тебя и турну». Это ж надо… «посмертное» награждение.

Воистину, правая рука не ведает, что делает левая. Вообще-то в этой идиоме подразумеваются люди, состоящие в разных отделах одной организации и работающие под общей крышей. Но в нашем случае речь не просто об одном и том же человеке; полагаю, он подписал мое награждение той же рукой, которой пару месяцев назад подписывал мое отлучение.

Полячка Дина, которая, если помните, по образованию психиатр, и знает, о чем говорит, предположила, что у него раздвоение личности. Полушария друг с другом поссорились и теперь не общаются. В конце концов, вряд ли за последние месяцы он выгнал больше одного аспиранта — не так уж огромен институт, и на стипендию Азриэли он выбрал тоже одного меня. И не совсем ясно, как ему это нигде не мешает.

По прибытии я оправил парадную рубашку, сконструировал подобающую мину и торжественно явился в святая святых — кабинет, куда меня так старательно не допускали. Ректора на месте не оказалось, и я не удостоился чести пожать его могучую длань, способную вершить столь немыслимые в своей несовместимости деяния. Футляр с этой гребаной ручкой вручала Госпожа Инквизиция, прошипев при этом нечто угрожающее насчет того, что все же стоило бы пожаловаться моему научному руководителю.