Барраяр

- И не увидишь. - Форкосиган помрачнел. - Все отклонения, которые можно выявить, устраняются еще до рождения.

- Ну, мы тоже делаем это. Хотя чаще еще до зачатия.

- А также при рождении. А в глубинке - и после рождения.

- Ох.

- Что касается покалеченных взрослых…

- Боже, вы ведь не практикуете на них эвтаназию?

- Твоего мичмана Дюбауэра не оставили бы здесь в живых. - Дюбауэр получил разряд нейробластера в голову и остался жив. В некотором роде.

- А что до калек вроде Куделки… неприязнь общества к ним очень заметна. Понаблюдай за ним как-нибудь в большой группе людей, а не только среди друзей. Не случайно, что процент самоубийств среди комиссованных настолько высок.

- Это ужасно.

- Когда-то я принимал это как должное. Теперь… уже нет. Но многие по-прежнему относятся к этому именно так. - А что бывает с такими, как Ботари?

- В зависимости от обстоятельств. Его безумие было полезным, его можно было использовать. Что до бесполезных… - он умолк, уставившись на свои ботинки.

Корделия поежилась.

- Только мне начинает казаться, что я привыкаю к этой планете, как заворачиваю за угол и натыкаюсь на очередной кошмар вроде этого.

- Прошло всего восемьдесят лет с тех пор, как Барраяр снова наладил контакт с галактической цивилизацией. В Период Изоляции мы потеряли не только технологию. Ее-то мы наверстали быстро - натянули, как пальто с чужого плеча. Но под ним… мы еще местами чертовски голые. Прожив на свете сорок четыре года, я лишь теперь начинаю понимать, насколько голые.

Вскоре приехал граф Фортала со своими "заблудшими душами", и Форкосиган скрылся в библиотеке. А уже ближе к ночи прибыл из округа старый граф Петр Форкосиган, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании Совета.

- Ну, теперь хотя бы один голос Эйрелу обеспечен, - шутливо заметила Корделия, помогая свекру снять куртку.

- Ха. Ему еще повезло, что я за него голосую. За последние годы он нахватался каких-то странных радикальных взглядов. Не будь он моим сыном, черта с два я бы его поддержал, - проворчал граф, но его морщинистое лицо сияло гордостью.

Корделия изумленно моргнула, услышав подобную характеристику политических воззрений Эйрела Форкосигана.

- Признаться, мне он никогда не казался революционером. Должно быть, радикализм - гораздо более растяжимое понятие, чем я думала.

- О, да он сам этого не видит. Он думает, что сможет пройти полпути и остановиться. А я считаю, что пройдет несколько лет, и он обнаружит, что оседлал тигра. - Граф мрачно покачал головой. - Но пойдем, девочка моя, присядем, и ты расскажешь мне о своем самочувствии. Выглядишь ты хорошо. У тебя все в порядке?

Старый граф страстно интересовался развитием своего будущего внука. Корделия чувствовала, что ее беременность подняла ее в глазах старика от терпимой причуды Эйрела до чуть ли не божества. Он стал прямо-таки безгранично благожелателен, предупредителен и мил с ней. Устоять перед этим было невозможно, и она никогда не смеялась над ним, хотя и не питала никаких иллюзий на сей счет.

Корделия обнаружила, что предсказание Эйрела относительно реакции отца на ее беременность, сделанное им в тот день, когда она приехала домой с радостной новостью, оказалось абсолютно точным. В тот летний день, вернувшись в усадьбу Форкосиган-Сюрло, она нашла Эйрела на берегу, у лодочного дока. Он возился со своей яхтой - разложил паруса для просушки на солнце и слонялся вокруг, хлюпая мокрыми ботинками.

Он встретился с ней взглядом, не в силах скрыть нетерпение.

- Ну что? - Он чуть ли не подпрыгивал энтузиазма.

- Ну-у… - Она попыталась напустить на себя печальный и разочарованный вид, чтобы подразнить его, но невольно расплылась в улыбке. - Твой доктор говорит, что это мальчик.

- Ах. - У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он подхватил ее на руки и закружил.

- Эйрел! Ой! Не урони меня. - Он ведь был не выше ее, пусть даже и… э-э, плотнее.

- Ни за что. Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а потом расхохотались.

- Мой отец будет в восторге.

- Твою реакцию тоже вообще-то вялой не назовешь.

- Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает старомодный барраярский отец семейства при известии о новой веточке его родословного древа. Я-то давным-давно убедил несчастного старика, что его род закончится на мне.

- И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?

- Не в обиду тебе будь сказано, но, по-моему, теперь ему уже все равно, что за жену я притащу в дом, лишь бы только она была способна к воспроизведению потомства. Думаешь, я преувеличиваю? - добавил он, когда она разразилась смехом. - Вот увидишь сама.

- Сейчас еще рано думать об имени? - поинтересовалась она.

- Тут даже и думать нечего. Первородный сын - на сей счет у нас существует строгий обычай. Его называют в честь дедов: первое имя - по отцовской линии, второе - по материнской.

- А, так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне приходилось все время проставлять даты рядом с этими повторяющимися именами, чтобы хоть как-то за ними проследить. Петр Майлз. Хм. Ну, наверное, я смогу привыкнуть. Я думала о… другом.

- Может, в другой раз.