Барон Унгерн

В центре Да-Хурэ простиралась огромная, пустынная, но в праздники заполняемая тысячами паломников площадь Поклонений. Перед ней стояли трехарочные въездные ворота с изящными черепичными кровлями — дар последнего, как оказалось, китайского императора последнему, как скоро выяснится, ургинскому хутухте.

Не считая мелких кумирен, на площадь Поклонений так или иначе выходили все основные святыни столицы: пережившая три столетия и считавшаяся священной гигантская юрта Абатай-хана, который первым из князей Халхи принял буддизм; Майдари-Сум и тантрийский Тэгчин-Калбын-Сум, личный храм Богдо-гэгэна, примыкавший к его Златоверхому дворцу. Особняком стоял Цогчин — первый соборный храм Урги, громадный деревянный шатер, вмещавший две с половиной тысячи молящихся. Его своды опирались на 108, по числу титулов Авалокитешвары, колонн из хангайской лиственницы[87].

В южном сегменте площади группировались все государственные учреждения (ямыни). Здесь же располагалась резиденция Чойджин-ламы — родного брата Богдо-гэгэна VIII и главного оракула, якобы предсказавшего Семенову его великое будущее; дальше вновь шли китайские кварталы с лавочками, дешевыми харчевнями, цирюльнями, шорными и скорняжными мастерскими. Этот район русские называли Половинкой.

«От Половинки, — пишет Першин, — далее на восток дорога поднимается на безотрадное полугорье, голое и каменистое, занимаемое Консульским поселком». Здесь находился комплекс зданий российского консульства с квартирами служащих и офицеров конвоя, казармами, почтой, типографией, школой монгольских драгоманов и православной церковью. Еще дальше тянулась единственная улица длиной версты в полторы, вдоль нее стояли дворы русских купцов, скотопромышленников, торговцев, ямщиков. В начале этой улицы выделялось самое большое в городе двухэтажное кирпичное здание бельгийской золотопромышленной компании «Монголор». Накануне Первой мировой войны в нем обосновался дипломатический агент Орлов со своим штатом. Другие иностранные консульства и концессии находились в китайской части столицы. Помимо русского флага над ней развевались американский, британский, датский (датчане строили телеграфные линии), бельгийский и почему-то греческий.

Русская колония имела выборные органы управления, больницу и коммерческое училище[88]. До революции ее численность определяли приблизительно в 500 человек, но потом она стала быстро расти, особенно после разгрома Колчака, когда в Монголию хлынули беженцы из Сибири. К приходу Унгерна в ней насчитывалось около трех тысяч русских. Процент интеллигенции был, наверное, не меньший, чем в Москве и Петербурге.

От Консульского поселка дорога вела к Маймачену. Практически это был отдельный китайский город в трех-четырех верстах от центра Урги. При Цинах здесь проживал пекинский наместник-амбань, покинувший Монголию в 1911 году. Через восемь лет его место занял генерал Сюй Шучжэн, а на смену ему пришел Чэнь И. В казармах рядом с Маймаченом размещалась большая часть столичного гарнизона. Солдаты в тогдашнем Китае — это отбросы общества, их старались держать подальше от жилых кварталов.

«В один из вечеров над Ургой зашла туча и разразилась гроза со страшными раскатами грома, — писали томские профессора Боголепов и Соболев, побывавшие здесь в 1912 году. — Фонарей в огромном городе нет, было темно, как ночью, и каждый удар грома сопровождался криком: «А-а-а!» Это монголы выражали свой страх перед грозой. Судя по крику, в Урге великое множество монголов, но никто не знает, сколько в ней жителей».

Позже со статистикой тут обстояло не лучше, население столицы оценивали в 60, 80 и даже в 100 тысяч человек. Труднее всего было назвать численность монголов — она зависело от сезона и дат религиозного календаря. Сотни и тысячи юрт то покрывали склоны окрестных холмов, то исчезали. Островами среди волн этого изменчивого степного моря были монастыри, в них проживало не то 20, не то 30 тысяч послушников и лам. Их оранжевые и бордовые одеяния попадались всюду, но в уличной толпе заметно преобладал синий цвет китайских халатов — китайцы составляли до двух третей постоянных жителей Урги.

Зимой сюда съезжались монгольские князья с домочадцами и свитой, однако живущих здесь круглый год простых монголов было немного. Торговлей они почти не занимались, хотя их ближайшие родичи, буряты, держали в руках весомую долю ургинской коммерции. Среди выходцев из России немало было евреев и татар. Быстро росла японская колония; один из ее членов, как в 1919 году доносил в Омск местный колчаковский агент, открыл первый в Урге публичный дом, чтобы через женщин выведывать секреты русских и китайских клиентов[89]. Время от времени появлялись западноевропейские и американские дипломаты, коммерсанты, инженеры, миссионеры и просто авантюристы вроде беглого датского матроса Франца Ларсена, харизматичного конокрада, любимца Богдо-гэгэна и его жены Дондогдулам, которую он учил стрелять из винчестера.