Баран и жемчуг

– Надо же! – восхитилась Анабель. – Какое совпадение! Я тоже не завтракала.

– Тогда приглашаю вас, – Морис был – сама любезность. – Разделите утреннюю трапезу с нами. В знак того, что больше не возникнет никаких недоразумений и недопониманий… в отношении вашего брата.

– С удовольствием, – очень пылко согласилась Анабель.

Все трое двинулись в замок, причём, Маргарет шла самой последней, и Морис затылком чувствовал её взгляд. Дырки в досках можно было сверлить таким взглядом.

Их встретила Арна и сразу рассыпалась в восторгах по поводу наряда Анабель. Та милостиво позволила посмотреть на рубиновые серьги, и у леди Маргарет появилась возможность оттеснить Мориса в сторону кладовых, чтобы выяснить отношения.

– Вы что тут себе позволяете? – начала она бешеным шёпотом. – Имейте в виду, я этого не потерплю!

– Послушайте, леди, – попытался объясниться Морис тоже шёпотом. – Я хотел извиниться… Насчёт вчерашнего. Вчера – это было… – он замычал, стараясь подобрать слова, но получалось плохо. – Только притащилась эта ваша подружка, и я с вами даже поговорить нормально не смог.

– Возможно, это к лучшему, – заявила она, сверкая глазами. – С чего вы решили, что мне нужны ваши извинения? У меня нет никаких иллюзий в отношении вас. Вы когда заговорили про похотливых козлов – не про себя ли вспомнили?

Тут все добрые намерения пошли прахом, и Морис тоже начал закипать.

– Послушайте, леди, – сказал он уже без мычанья и очень чётко. – Бараном вы меня называли, но я стерпел. Стерпел и свинью, но сейчас уже слишком!

– Слишком – что вы приглашаете гостей в мой дом, – отрезала она. – Не хочу видеть её здесь.

– Это нужно для дела, – сдержанно сказал Морис. – Я потом всё объясню.

– Для дела?! – возмутилась она. – Собирать сплетни, я так полагаю? Вы разочаровали меня, сэр Мюфла! Говорить с вами больше не желаю! И видеть тоже! – она одёрнула фартук и пошла прочь, не оглядываясь.

Морис только скрипнул зубами, глядя ей вслед. Догнать? И что потом? Объясняться на глаза у настырной девицы Дофо? Чтобы наплодить новых сплетен? Рука сама потянулась к подбородку, но в последний момент Морис сдержался, хотя леди Маргарет его не видела.

Ладно, сначала надо обработать эту сплетницу Анабельку, а потом спокойно поговорить с маленькой леди. Ничего, попыхтит немного от злости – и успокоится. А то сейчас ей точно ничего не докажешь.

Морис пятернёй пригладил волосы, одёрнул рубашку, поправив поясной ремень, и бравым героем вошёл в зал, где уже расположилась за столом Анабель.

Не сказать, что завтрак прошёл за приятной беседой – Морис больше молчал, налегая на луковый суп с сыром, который был очень кстати после выпитого накануне вина. Зато Анабель болтала, не умолкая. Болтала, кокетничала, жеманилась – вела себя, как обычно ведут себя девицы на выданье. И не забывала, конечно, напомнить про рубины в приданое и мельницу. От лукового супа, кстати, гостья отказалась, попросив печенья и родниковой воды. И скромно пояснила, что много не ест, особенно с утра.

Её щебетанье по поводу наследства и собственной великолепной персоны Морис пропускал мимо ушей, а вот когда Анабель вспомнила дела давно прошедшие – насторожился.

К тому времени он и гостья с рубинами уже отправились на прогулку вдоль овечьих загонов, причем Анабель, как оказалась, не способна забраться в седло, и Морису пришлось её подсаживать. Понятно, что врала, но Морис сделал вид, что не понял вранья, и после этого Анабель едва только не мурлыкала, заговорив совсем доверительно:

– Здесь не слишком любят приезжих, добрый сэр, поэтому не сердитесь на моих отца и братьев…

Своего коня Морис из конюшни забирать не пожелал, и пошёл пешком, ведя лошадь Анабель под уздцы. Прогулка предполагалась по землям леди Маргарет, но Морис на всякий случай прихватил с собой верную саблю – учитывая, какими «дружелюбными» были соседи Сегюров.

Анабель таращилась на саблю с ужасом и восторгом, и Мориса это забавляло. Надо думать, ещё один пунктик в список нелюбви к чужакам.

– Чужаков не любят, – продолжала Анабель. – Поэтому и покойную леди Сегюр не слишком любили. Тем более, все считали, что она заняла место моей матери.

– Вашей матери? – переспросил Морис. – Это как?

– Мой отец, милорд Сегюр, господин Рубертун и господин Диплок были друзьями с детства, – начала объяснять Анабель, довольная, что её внимательно слушают. – Верховодил, разумеется, милорд Сегюр – он и по положению выше, да и в родне у него феи, – тут она заливисто и явно напоказ рассмеялась.

– Феи? – снова переспросил Морис, замедляя шаг, чтобы пойти рядом со всадницей. – При чём тут феи?

– Ну, знаете, – Анабель с притворным смущением посмотрела на него, играя кисточками на лошадиной упряжи, – и покойный милорд Сегюр, и его отец, и Маргарет – они ведь такие… только посмотрят, и им уже невозможно отказать. Дар убеждения. Любого могли уговорить. Кошки, а не люди.

– Неужели? – пробормотал Морис, прикидывая, наблюдал ли он в леди Маргарет что-то кошачье.

Припомнилось обидное «вы свинья, даром что баран».

Так что вряд и тут было что-то кошачье или что-то фейское. Никакого дара убеждения.