Баньши Ветра

Фиама не взглянула в его сторону. Она потупилась и сжала кулаки. На её руках смерть неповинной птицы. Неужели это правда? Она могла только разрушать всё своей ярой ненавистью, до этого запечатанной глубоко внутри. Неужели из-за демонических корней у дочери ашуры могли получаться только заклинания, основанные на злобе и несущие смерть.

Наставник провёл рукой над птицей, но ту уже нельзя спасти. Он покачал головой. Селена не сдержала вздоха. Фиама опустила плечи и понурилась. Лишь одно смягчило ситуацию – заклинание у неё получилось, да ещё и с первого раза.

Полукровка обратилась к преподавателю, тот, шарахнувшись, отмахнулся и сказал, что полукровка больше может не практиковать жест. Он разрешал ей вышить узор на лентах.

* * *

– Вот я и нашёл тебя! Злодекус! – Ворвался в огромный царственный зал Сиэль, облачённый в прекраснейший доспех. Белоснежный плащ развивался за его спиной. Руку оттягивал меч исключительной работы мастеров-кузнецов Муарака. Гарду оружия украшали самоцветы. Меч сиял, отражая блеск доспеха.

Близ огромного трона стояла громадная фигура в чёрных латах. Красный плащ растекался по полу словно кровь. Из шлема, напоминавшего рогатую корону, доносился злодейский мужской смех.

Мужчина обернулся и дёрнул рукой верёвку. На другом конце поводка упав на колени стояла в одном нижнем белье полукровка.

– Спаси меня, фес Сиэль, – жалостливо воскликнула она, уперев несчастный взгляд в сына Декана.

– Конечно! Я уже иду! – услышал Сиэль собственный голос.

Он перевёл взгляд на тёмного властелина. Занёс меч и хотел было ринуться в бой, но внезапно остановился. Это был Джадан!

Какого здесь происходит? Что за фигня? Во сне опешил Сиэль. Тёмный властелин, Джадан, заливался смехом и сильнее сдавливал путы, которыми была связана почти нагая Баньши.

– Фес Сиэль, – продолжала звать она. Её глубокие синие глаза наполнились слезами, острые ушки поникли.

Сиэль застыл. Он хотел спасти полукровку. Но зачем? Она ведь во всём виновата. Он точно не знал в чём, но помнил, что виновата. Ещё он знал то, что безумно хотел её спасти, помочь ей, а Джадан вроде бы друг.

Сиэль резко сел на своей кровати. Что? Это сон. Это всего лишь сон.

Что за бред? Что за сон такой? Какого демона там делала эта убогая ашура? Почему я хотел её спасти? От Джадана?!

Юноша прикрыл рот ладонью. До сих пор в его голове разносился голос полукровки «фес Сиэль, спаси меня». Почему сердце так билось в груди? Почему он не мог выкинуть этот момент из головы?

Чёрт! Про себя ругнулся Сиэль и вылез из постели.

Сегодня выходной и он встал позже всех. Его команда в полном составе завтракала в столовой. Адепт подсел к друзьям и тоже принялся за еду. Мысли его погрузились в утренний сон. Он всё ещё пытался понять, почему эта убогая ашура приснилась ему. И почему он Хотел её спасти?

– Сон – это квинтэссенция пережитых за день событий и эмоций, – декламировал Маркус.

Сиэль вздрогнул и уставился на него. Потом перевёл взгляд на Селену и Джадана, те поглощали завтрак с постными лицами.

Они знают? Они знают, что мне приснилось. Как? Откуда? Они подсматривали? Небесный взор, видение, чёрт знает, что ещё. Как они узнали?

Капли пота выступили на висках юноши. Он смотрел поочерёдно в глаза каждому члену своей команды.

– С тобой всё хорошо, Сиэль? – невинно поинтересовалась Селена.

Ты! Скучающая садистка, ты знаешь, что мне снилось! Ты смеёшься в мыслях. Как же я ненавижу тебя. Двуличная стерва! Сын Декана перевёл взгляд на Маркуса. Ты маленький упырь! Лебезишь передо мной, подлизываешься. Ты будешь молчать, а потом, когда тебе станет выгодно сдать меня, первым раскроешь пасть!

Маркус молчал, вопросительно смотря на сына Декана.

А ты, Джадан! Тупой солдафон! Сын тупого солдафона! Что тебе скажут, то и сделаешь. Безмозглый прихвостень! Шестёрка!

Джадан молча ковырялся в тарелке. Он всё ещё выглядел довольно бледным. После встречи с полукровкой в коридоре он пришёл в себя только на следующий день. Атакующий адепт рассказывал команде, что чувствовал слабость, пока держал Баньши. Руки тяжелели, и с каждой секундой ему всё больше хотелось лечь прямо на пол, а потом в глазах потемнело, и он сполз.