Банк, хранящий смерть

У него была странная должность. Никакой реальной властью он не обладал. Никакой парламентский акт не определял его положение и обязанности. Юридически у него вообще не было никаких обязанностей. Он был классным наставником без розги, полицейским без формы, судьей без тюрьмы. Но он мог манипулировать. Мог нашептывать. А если того требовали обстоятельства, мог даже подмигивать. Он мог оглашать новости. Мог знакомить людей. Его власть была в слове, и она признавалась — пусть иногда неохотно, а иногда и с раздражением — тем неуправляемым племенем, среди которого он обретался. «Старайся ладить с управляющим, и он не станет ставить тебе палки в колеса, — так говорили люди. — А вызовешь гнев Английского банка — сломаешь себе шею».

Этим утром Джуниус Берри как раз размышлял о странностях своего положения. Он сразу понял важность записки Харрисона. Конечно, он мог отложить визит в банк до завтра или даже до послезавтра, но догадывался, что для Харрисона это может оказаться слишком поздно. Реши он посетить их сейчас, это будет неразумной поспешностью. Хорошо. Управляющий сверился со своим расписанием на день. Приближался час, на который у него был назначен обед с советом держателей иностранных облигаций. А вот на обратном пути, полтретьего, он и заедет к Фредерику Харрисону.

Пока управляющий отдавал должное омару, Берри, как и его предшественникам, втолковывали, что положение на рынке из рук вон плохо, что многие иностранные правительства, похоже, не собираются не только платить проценты по своим обязательствам, но вообще возвращать займы; в отдельных регионах сложилась столь тяжелая ситуация, что некоторые джентльмены из Сити рискуют потерять свои состояния; необходимо оказать давление на премьер-министра и его кабинет, чтобы те послали Королевский флот и образумили иностранцев, а если это окажется невозможно, чтобы они арестовали часть активов в государствах-неплательщиках — и все это для того, дабы джентльмены из Сити могли продолжать работать так, как они привыкли.

Управляющий мрачно все выслушал. И, как и его предшественники, пообещал принять самые серьезные меры. Но, как и его предшественники, ничего предпринимать не собирался. «Всегда одно и то же, — говорил Джуниус Берри самому себе, по пути в Банк Харрисонов. — Эти господа стараются защитить свои задницы на случай каких-нибудь неурядиц или если вдруг какое-нибудь распроклятое государство откажется возвращать долги. Тогда они всегда могут оправдаться перед своими членами, сказав, что обращались с этим вопросом к управляющему — а что еще они мог ли сделать? Это ритуальный танец, кадриль, которую пляшут, по крайней мере, раз в год».

Ровно в полтретьего управляющий прибыл в Банк Харрисонов. В два часа тридцать одну минуту Ричард Мартин, исполненный ответственности от того, что ему выпала честь вести вверх по лестнице такого гостя, распахнул перед ним дверь в кабинет директора. Без четверти три управляющий и Фредерик Харрисон пожали друг другу руки на ступенях банка, задержавшись на пару минут, чтобы на виду у всех окончить вежливую беседу, и пусть потом прохожие разнесут по Сити новую весть: «Очень дружеская встреча», «Вполне любезный обмен мнениями», «Видно, с Харрисонами все в порядке, если сам управляющий нанес им визит».

И вновь стервятники взмыли в небо над Сити и закружили над Темзой и Монументом в поисках новой добычи.

6

Волна восторга и удовлетворения пронеслась по кабинетам Банка Харрисонов. Сам управляющий посетил их! Он пробыл в банке целых восемнадцать минут! Клерки подсчитали каждую секунду с той же скрупулезностью, что и цифры в банковских счетах. Старшие клерки позволили служащим насладиться минутами ликования, а потом вновь призвали их к исполнению обязанностей.

В конторе Фредерик Харрисон держал совет с двумя своими партнерами — бывшим старшим управляющим мистером Вильямсоном и племянником Чарлзом Харрисоном.

— Я недоволен этими полицейскими, — говорил он, стоя перед богато украшенным камином. — Не думаю, что они смогут узнать, как погиб отец. Вы бы на них посмотрели, — продолжал он, следя взглядом за своими собеседниками. — Ничтожнейшая парочка. Этот инспектор Барроуз, на котором форма мешком висит, и сержант Корк, словно только что выпущенный из школы. Барроуз и Корк — звучит как название похоронной конторы где-нибудь в Клеркенвелле.

Как и многие люди его профессии, Фредерик Харрисон привык о людях судить по внешнему виду. Он твердо верил в священные права высших классов. И считал, что эти два полицейских не годятся для того, чтобы вести расследование, касающееся его семьи. Он был уверен, что в доме Харрисонов подобных людей нельзя пускать дальше комнат прислуги в подвальном этаже.