Бандиты времен стагнации

На следующий день толпа в количестве уже свыше 1000 человек вновь отправилась на Молдаванку. В ней шли даже солдаты, специально выпущенные из казарм и вооруженные стрелковым оружием. Здесь находились и полицейские в штатском, готовые при необходимости огнем поддержать погромщиков. Куда же смотрело одесское начальство? Оно считало, что погром — это эффективный способ выпустить пар горожан и показать, что революцию затеяли «подлые евреи», а православные по-прежнему стойко стоят за веру, царя и отечество.

Начался настоящий ад. Погромщики врывались в дома, убивая встретившихся на их пути стариков, старух и детей. Они насиловали женщин, а для внешнего эффекта потрошили матрацы и подушки. В результате завязавшейся схватки двадцать семь молодых людей из еврейской самообороны оказались убитыми. Были раненые и убитые и со стороны православного студенчества, прикрывавшего фактически беззащитных жителей Молдаванки.

Осажденным помогали соседи. На воротах многих домов висели иконы, а за воротами люди спасали евреев. В эти кровавые дни медицинский факультет Одесского (Новороссийского) университета во главе с Вериго, Кадыгробовым и Лигиным организовали оперативную помощь пострадавшим, чтобы хоть таким образом облегчить их участь.

Впрочем, убитых и раненых могло быть гораздо больше, если бы не Фроим и его друзья. Они попытались спасти беззащитных людей. В шести примыкающих друг к другу двухэтажных домах на Мясоедовской забаррикадировались свыше сотни вооруженных «грачевцев». Под их прикрытием находилось свыше 300 женщин и детей. На пули погромщиков бандиты тоже отвечали прицельным огнем. Неожиданно среди погромщиков Фроим Грач заметил Степу Стрельцова — известного бандита со Слободки.

— Эй, Степа, — закричал Грач, — это я, Фроим. Слушай сюда и скажи своим хлопчикам, чтобы пешкали с Мясоедовской.

— Ты прав, Фроим, — обрадовался Степа, — а я и не знал, что ты тоже находишься здесь.

— Ты же шикарный пахан, — продолжил Фроим, — и вдруг идешь грабить нищих и своего друга.

— А кто знал, что ты здесь, — в тон ему ответил Степа. — Городовой пришел на Слободку и предложил пойти грабить жидов: это, говорит, сегодня можно.

— Так ты фраернулся, Степа, — заключил Фроим. — Грабить нищих — не в заповеди Христовой. Почему твои люди не грабят толстосума Бродского? Потому что там охрана из полицейских?

После этого диалога вожаков погромщики удалились. С тех пор Фроим стал активно обучать своих «хлопчиков» обращению с оружием и приемам рукопашного боя.

Бандит вне национальности и вне партий

Фроим Грач дружил с лихими людьми не только из Одессы, но и Бессарабии и Крыма. В его друзьях числились Григорий Котовский (имевший кличку «Кот»), а также Абу Султанов — известный предводитель внушительной банды, состоявшей преимущественно из крымских татар, горцев-чеченцев, ингушей и дагестанцев. Не менее «интернациональной» бандой было и формирование, возглавляемое Котовским. В нее входили русские, украинцы, молдаване, евреи, болгары и гагаузы. Кстати, именно Котовскому принадлежит крылатая фраза «Бандит — вне национальности».

О Фроиме Граче можно рассказывать много, настолько изощренным на выдумки, смелым и отчаянным был этот человек. Как-то, придя к богачу Бродскому, он потребовал, чтобы тот пожертвовал для пострадавших от погрома бедных евреев шесть тысяч золотых рублей. В ответ Бродский поначалу спросил, есть ли уверенность, что деньги попадут по назначению? Ответ был столь убедительным, что миллионер отдал гостю не только требуемую сумму, но и золотое кольцо с бриллиантом в придачу.

В годы революции и гражданской войны 1917–1920 гг. Фроим не примыкал ни к какой партии. Он с неодобрением относился к Мишке Япончику, вышедшему из тюрьмы и примкнувшему к большевикам (правда, ненадолго). Фроим видел, что его окружение начинает активно политизироваться. Одни бандиты примыкали к эсерам, другие — к анархистам, третьи — к большевикам. Грач видел, что во всех этих партиях возникают криминальные корни, и прямо заявлял, что вскоре страна станет управляться бандитами.

Но сам он оставался вне партий. Бандит, по его мнению, — это прежде всего человек, который требует от богатого отдать часть награбленного нуждающимся людям. На этой почве у него и с Мишкой Япончиком, и с Яковом Блюмкиным, а также левым эсером Фельдманом (убийцей Япончика) шли постоянные споры. Фроим видел, что становится старым и его вчерашние соратники уходят под знамена Япончика, руководителя Красной Армии Муравьева — проходимца и наркомана, а также других оборотней, и ничего не мог с этим поделать. Даже его сын, которого он назвал в честь своего учителя Рувимом, все-таки примкнул к Япончику. В 1924 году при ограблении сберегательной кассы возле Привоза Грач старший был ранен и по приезде в больницу скончался.