Бандитский доктор

Вечером того же дня «лох-оператор» возвращался домой после своего самого неудачного дежурства. Все к одному – попалось испорченное пиво, которым он отравился, вырубилось электричество, да еще не сработала чертова аварийная система питания. Неожиданно сзади послышался топот ног, две тяжелые ладони хлопнули его по плечам, и чей-то сиплый голос прокричал прямо в ухо: «Серега! Сколько лет, сколько зим, братан!» Он обернулся и в изумлении уставился на обтрепанного мужика, который, разглядев как следует его лицо, опешил.

– Ну, ядрена-матрена! – воскликнул незнакомец, от которого сильно несло перегаром. – Обознался я, извини, браток. А со спины – так вылитый Серый.

И, развернувшись, «колдырь» потопал в другую сторону, безмятежно напевая себе что-то под нос. Перейдя проезжую часть и миновав дворик, Ришар – а это был он, довольно усмехнулся. Между большим и указательным пальцами у него был зажат «клопик». «Зачистка следов» прошла успешно.

* * *

В тот же вечер Маугли изыскал способ увидеться с Вероникой в ночном клубе, где они повстречались впервые. Она, точно как в тот вечер, направилась в женскую уборную, а охранник занял пост у дверей. Войдя внутрь, она осмотрелась. У большого настенного зеркала вертелись три девицы – то ли юные вертихвостки, то ли профессионалки-путаны – сразу и не разберешь. Одна кабинка была занята. Когда троица выпорхнула из помещения, дверь кабинки открылась, и глазам Вероники предстала молодая брюнетка с модной прической и ярко накрашенным лицом. Одета она была в джинсы, кожаную куртку и туфли. Неуверенно процокав по выложенному кафелем полу к умывальникам, дамочка голосом Маугли проворчала:

– И как вы их только терпите, эти чертовы каблуки!

Вероника едва сдержалась, чтобы не расхохотаться на весь туалет.

– Вот так сюрприз, – прыснула она в кулачок. – И ты, бедняжка, вынужден так страдать из-за меня.

– Из-за себя тоже. Но давай перейдем к делу. Времени у нас и так в обрез. Твой красавец должен прибыть завтра?

Она кивнула в ответ.

– Значит, так, как только он появится у тебя, сразу же найди предлог улизнуть из квартиры. Придумай, что хочешь, лишь бы уйти. Все остальное не имеет значения. У вас в доме один телефон?

– Да, но кроме обычного еще у всех сотовые.

– Возьмешь с собой трубу. И захвати все свои сбережения. Сможешь вынести их незаметно?

– Без проблем.

– Ну, вот и ладушки. Ни о чем не беспокойся. Прихвати с собой все, что нужно, и уходи. Не забывай о том, что обратно ты уже не вернешься.

Девушка вскинула голову, устремив на Маугли широко распахнутые глаза:

– Значит, это произойдет завтра? Наш план, он…

– Да, завтра твой побег станет реальностью. – Он пристально посмотрел на Веронику: – С моей помощью, разумеется.

– Боже! – Она в волнении прижала ладони к груди. – Неужели это случится?! И у меня начнется новая жизнь?!

– Все будет нормально. – Он кончиками пальцев коснулся щеки девушки. – Только успокойся и не подавай вида, что счастлива. Не хватало, чтобы в последний момент все сорвалось из-за твоего легкомыслия. Оставайся такой, как всегда, будто ничего и не произошло. Ну все, мне пора. Будь умницей, и у нас с тобой все получится. А теперь иди. Ты должна выйти первой и увести отсюда свой «хвост». Не нужно рисковать понапрасну.

Маугли торопливо чмокнул ее в нарумяненную щечку и подтолкнул к выходу.

На следующий день Роберт проснулся рано утром и, наскоро позавтракав, отправился на съемную квартиру рядом с домом Вероники, где с удобством расположился в кресле перед монитором и принялся ждать. До сих пор он умышленно не убирал с восьмого этажа видеокамеру наблюдения, и сейчас ему была хорошо видна площадка перед дверью квартиры, как и сама дверь. В тот день, когда он побывал внутри, на какое-то мгновение у него возникло искушение установить еще одну видеокамеру-«клопа» прямо в квартире, но благоразумие взяло верх – слишком велик был риск засветиться.

У Маугли все было готово, все просчитано заранее. Он был собран и целеустремлен. И все же, как и всегда перед акциями, киллера охватило неизъяснимое волнение, внешне ничем не проявляемое. Просто каждая клеточка его тела словно вибрировала в скрытом напряжении от острого предчувствия смертельной опасности. Сказать, что он испытывал азарт, выходя на охоту, было бы не совсем точным. Нет, его не привлекало убийство конкретных жертв. Ему нравилось не убийство само по себе и не физическая гибель «мишеней». Его кровь и разум будоражили ощущения, получаемые от самого факта охоты, возможности перехитрить противника, окруженного свитой охранников, волновал этот риск, которому он подвергал себя, находя подступы к жертве и ликвидируя ее, сам оставаясь неуязвимым. Маугли не был человеконенавистником, как не был и садистом, его не волновал и не возбуждал вид крови, и он не считал себя палачом или вершителем людских судеб. Он просто выполнял свою работу, так как умел хорошо делать именно это, но такая работа тем не менее оставалась грязной и кровавой.