Бандит

— Тачку увели, а бухгалтера замочили. Сегодня утром. Было бы чего — принес.

— Надо было принести, — кивнул Шутник, — и принести, и самому прийти пораньше. Глядишь, и тачка была бы цела…

И вдруг с легкостью необыкновенной схватил Сазана за воротник.

— Ты, парень, — зашипел Шутник, — я из тебя честного вора хотел сделать, а ты что? Ты по какой статье сидел? Не по воровской статье сидел! Я тебя согрел, накормил, я тебя из мужиков взял — куда бы ты без меня в лагере делся? Ты на личико свое погляди, ты как девка красная, тебя бы через шконку с таким личиком перегнули в полминуты, знаешь?

Валерий молчал.

Старик выпустил парня.

— Значит, «ТТ» ему нужен. А «стечкина» не надо случайно, а? Или, может, тебе «маверик» или «моссберг»?

— «Моссберг» дорого стоит, — сказал Валерий.

— И потом, в чем я его носить буду?

— Футляр от скрипочки подберешь, — сказал Шутник, — отличная скрипочка, хорошо играет, однообразно… А зачем тебе пушка? — С одними ребятами надо разобраться.

— Слыхал, слыхал… А если это мои ребята?

— Не думаю. Я так думаю, что эти ребята с тобой много чего не поделили.

— Поэтому ты ко мне и пришел. Так, мол и так, — в беде я. Скажи на милость! Без меня он волыну найти не может! Это ты гранатомет без меня найти не можешь, а волыну добудешь в два дня! — Мне надо сегодня, а не через два дня.

— Не перебивай старших, когда говорят, Сазанчик! Ему Шерхан не нравится! Он на Шерхана с «макаром». А на танк ты с «макаром» не ходил? У тебя всегда такое настроение: ах, танк на меня наехал! Подать его сюда, такого-сякого! Ща я гусеницы ему оборву! Ща я пушку ему на жопу переставлю! Ща я его из «макара» как бабахну! Валерий молчал.

— На тебя Шерхан-то наехал?

— Нет. На знакомых. Сначала на кореша моего наехал, а потом уж я сам других засветил.

— И за что ты на них пашешь, я имею в виду тех, на кого Шерхан наехал?

Валерий сидел, не шевелясь, уткнувшись взглядом в сложенные на коленях руки.

— Помогли мне люди, — сказал он, — и я должен помочь. Ссуду надо отдавать.

— Какую ссуду?

— Ссуду они мне на кооператив дали. Под залог.

— Какой залог?

— Комната. Ну, и, конечно, оборудование, которое куплю, тоже в залог.

Старик несколько мгновений молчал.

— Так, — протянул он насмешливо.

— Значит, за ссуду? Другие на этом деньги гребут лопатой, зону греют, людям помогают, а с тебя за это твою же хату берут? Да твоя квартира впятеро больше ихней ссуды стоит, а через год в сто раз подорожает! Ты-то понимаешь, что, если сдохнешь, они твою хату под себя подгребут, а бабку на улицу выкинут! Они тебя под пули подставляют! Сзади трахают! Да если я такое расскажу, то все воры в Москве глаза оборвут от смеха! Твои друзья такие беспредельщи-ки, что за ними никакой Шерхан не угонится! Это надо, чтобы вышибала еще и платил тем, за кого он шкуру кладет!

— Я не вышибала! — вскрикнул Валерий.

— Я не за бабки!

— Ах не за бабки! Он за бабки не хочет, он просто башку под электричку сует! Они, ты думаешь, тебя за это уважают? Нет, они хихикают!

Шутник встал и демонстративно отвернулся к окну.

— Придурок, — процедил вор сквозь зубы.

— Глаза бы мои на тебя не глядели, кооператор! Сколько тебе маслят нужно?

— Сколько влезет.

— Это все? — Нет, не все. Я слыхал, что тут один мужичок был, тротилом промышлял. Двойным ведром с завода вытаскивал. — А хоть «КамАЗом». Это не фраеров!

Валерий молчал.

— Ладно, — сказал Шутник, — видишь сумку? Отнесешь Кубарю, там тебе дадут, чего просишь. Иди.

Валерий покачал головой: — Не.

— То есть как это нет?

— Не понесу я этой сумки.

Шутник смотрел на Валерия. Потом щелкнул пальцами, и в дверях возникли двое быков. — Вы только посмотрите на этого парня, — сказал Шутник. — Он приходит с просьбой, большой просьбой. Его честные люди просят о маленькой любезности — отнести сумку туда, куда надо. Честные люди делают ему одолжение. И что же он говорит? Он посылает честных людей, как полагается посылать прокурора!

Быки нехорошо усмехнулись.

— Я тебя спрашиваю, Сазанчик, ты отнесешь сумку?

— Нет.

Старик отставил чашку.

— И правильно, что нет, потому что если бы ты сказал да, Сазанчик, то цена бы тебе была ровно в эту сумку, хоть она и дорогая. Однако плохо, когда у человека есть цена. А тебе, Сазанчик, цены нет. И вот за то, что тебе цены нет, я уважу твою просьбу.

***

Когда Валерий вышел из подъезда, его еще раз сфотографировали из квартиры КГБ, а также из старенького «Москвича».

— Слышь, Борик, — сказал один из парней в «Москвиче», — где-то я этого пацана уже видел.

Борик стал думать. Он был одним из тех людей, что сопровождали Рыжего во время не слишком удачного визита к Шакурову. Вообще-то Борику полагалось вспомнить «этого пацана», потому что пацан попал пяткой в Борикову рожу.

Однако Борик, при всех своих несомненных достоинствах, довольно плохо запоминал лица людей. Он неплохо стрелял, отлично трахал девок, и даже память на цифры у него была. А вот на лица — нет. Так что Борик прекрасно запомнил пятку Сазана в своих зубах, а вот лица его не запомнил.