Банда - 2

Еще об одном качестве Невродова знал Пафнутьев - тот был, как человек бесхитростный, невероятно любопытным. И теперь, зная, что Пафнутьев рвется к нему с каким-то важным делом, он просто не смог бы вытерпеть до утра, не узнав, что так растревожило начальника следственного отдела.

- Я могу и повременить, - произнес Пафнутьев тоже хорошую фразу, - но, Валерий Александрович... - в этом месте Пафнутьев замолчал. Он сказал все, что требовалось - признал собственную незначительность, слегка, почти незаметно, подзадорил Невродова, поддержал разговор незначащими словами, оказал должное уважение ко времени прокурора, намекнул, что дело не личное, он-то может подождать, но дело, дело не терпит отлагательства, дорогой Валерий Александрович.

- А знаешь, заходи сейчас, - просипел в трубке голос Невродова. - У меня есть полчасика... Хватит?

- Еще останется! - заверил Пафнутьев.

- Жду.

- Буду через пятнадцать минут.

И ровно через пятнадцать минут Пафнутьев вошел в приемную областного прокурора Валерия Александровича Невродова. Секретарша уже была предупреждена и, увидев Пафнутьева, лишь кивнула в сторону двери. На Пафнутьева она посмотрела с явным интересом - история его похищения продолжала будоражить воображение в правовых коридорах города. Секретарша была совсем молоденькая, только из десятого класса. Но что делать, что делать, если это была едва ли не единственная слабость Невродова - девчушки двадцати неполных лет. Ничего он не мог с собой поделать, да, похоже, и не стремился во что бы то ни стало избавиться от этого своего недостатка.

Пафнутьев вошел, осторожно, но плотно закрыл за собой дверь и шагнул на алую ковровую дорожку, которая тянулась к самому столу прокурора. Невродов бросил на Пафнутьева настороженный взгляд поверх очков, проследил за тем, как тот приближается, подходит к столу. Привстав, протянул руку.

- Вижу, что жив, - просипел он.

- - Местами, только местами, Валерий Александрович.

- Как же ты влип-то?

- Простоват, - Пафнутьев развел руки в стороны.

- Ладно тебе, знаю я твою простоватость.

- И на старуху бывает проруха.

- Так и скажи. Что Анцыферов? Порхает?

- Пуще прежнего.

- Парикмахерша посещает?

- Два раза в день. Утром и вечером.

- Совсем, наверно, отощал, изнемог?

- Держится, Валерий Александрович.

- Ну, давай, вываливай... Что там у тебя? - Невродов решил, что вступительная часть закончена и пора приступать к главному.

Пафнутьев молчал Те слова, которые он собирался произнести, требовали обрамления молчанием. Вот так сразу вывалить их на стол после трепа об Анцыферове и его преступных связях с парикмахершей Пет, этого делать было нельзя. Большим психологом стал Пафнутьев, а впрочем, он всегда им был, просто не возникало надобности в тонкой и продуманной игре интригана и пройдохи. Невродов насторожился, он сразу сообразил, что молчит Пафнутьев вовсе не от робости.

- Не знаю с чего начать, Валерий Александрович.

- Начинай в лоб, - твердо сказал Невродов и снял очки, чтобы не мешали серьезному и откровенному разговору. Очки вроде бы предназначены для разглядывания мелких предметов - буквочек, цыфирек, статей закона. А когда очки отложены в сторону - начинается крупный разговор, по большому счету. Собеседники как бы берут на себя обязательство не обращать внимания на мелочи, не цепляться за слова и оговорки.

- Я уверен, что вы правильно меня поймете...

- И я в этом уверен, - подхватил Невродов, поторапливая Пафнутьева.

- Иначе бы не пришел. А уж коли я здесь, то сознаю, что полностью отдаю себя в ваши руки.

- Бери меня, я вся твоя? - пошутил Невродов, но тут же смутился и покраснел от неловкости. - Извини, Павел Николаевич. Продолжай, прошу тебя.

- Значит так... Значит так... Докладываю - мне предложено подумать над тем, чтобы занять кабинет городского прокурора, - это была правда и Пафнутьев произнес слова с чистой совестью.

- И кто же предложил тебе подумать?

- Анцыферов.

- Куда же он сам собрался?

Пафнутьев не ответил. Он молча осмотрел кабинет Невродова, задержался на больших окнах, на застекленных шкафах, потом взгляд его, совершив еще несколько виражей, вернулся к Невродову.

- Так, - сказал тот. - Понятно. А меня куда?

- Не знаю. Так далеко разговор не простирался.

- Хорошо... Допустим. Чего же ты хочешь от меня?

- Если вы знали о том, что я сказал - это один, разговор. Если я сообщил новость - это другой разговор. Вы что-нибудь знали?

- Нет. Об этом мне не было ничего известно, - неподвижное лицо Невродова начало медленно покрываться красными пятнами Он вынул большой клетчатый платок, протер руки, коснулся им лба, снова сунул в карман. Прости, Павел Николаевич, но я не знаю, зачем ты пришел ко мне? Ты сказался от предложения?

- В тот момент, когда об этом шел разговор, я не отказывался.

- Разумеется, - кивнул Невродов. - Дальше, - Но и не визжал от восторга.

- Этого и не требуется.

- В мои планы не входит занятие кабинета Анцыферова.

- Что же входит в твои планы?

- Анцыферов берет взятки.

- Ха! - Невродов откинулся на спинку кресла. - Ну, ты даешь, Павел Николаевич! А кто их не берет?

- Он берет их за прикрытие уголовных дел.