Балтийский рейд

– Не время, ещё не время, Вёстмар, –покачал головой монарх, –Сначала мы разобьём этих напыщенных немцев тут в генеральном сражении, а уж Любек и сам нам тогда откроет свои крепостные ворота. Его бургомистр ещё будет лежать у моих ног и с мольбой протягивать в руках ключ от города. Помяни моё слово! Вот тогда мы и устроим всем горожанам наш справедливый суд! – и в его глазах словно сверкнул отблеск далёкого пожара, –Меня заботит сейчас, где же эта русская армия, о которой мне столько много все докладывали. Не могут же ею быть эти пять сотен, что влились к немцам недавно. Уж больно много делов натворили эти русские в последний месяц. Ну да ладно, скоро и так всё само собой прояснится. У тебя готов общий план сражения?

– Да, Ваше Величество, –поклонился министр, протягивая пергамент, –Здесь расставлены все наши и все предполагаемые силы противника, причём в том порядке, в каком их обычно выстраивают сами немцы. Они довольно прямолинейны и предсказуемы. Поэтому смею надеяться, и в этот раз всё будет как обычно.

– Ну что же, оставь его мне,–кивнул Вальдемар, –Я хочу с ним сам позже ознакомиться и всё обдумать ещё до начала большого военного совета.

Большой военный совет в стане союзников проходил традиционно шумно. Тут не было такого жёсткого единоначалия, как в датском королевском войске, и приходилось выслушивать каждого, у кого только было своё мнение от того, где им встать в битве и что им в ней делать. Дошла очередь высказаться и Сотнику, и он, встав с дальнего места, где сидел вместе с начальником штаба Филатом и Путятой, развернул большой пергаментный лист, где был расчерчен личный план предстоящей битвы.

– Наши силы примерно равные, господа. И мы, и они имеем сильную рыцарскую конницу в три тысячи всадников у каждого, которая на поле боя работает словно таран, раскалывая и разрывая боевые порядки противника. Ещё есть около тысячи лёгкой конницы, которая традиционно поддерживает действия тяжёлой. И есть пехота в восемь тысяч человек. Король Дании, я полагаю, будет ждать от нас и сейчас таких же действий, как обычно. А это – таранный натиск конницы на его центр и на его правый западный фланг, так как с востока все армии скованны болотистой местностью, и после того таранного удара уже поддержка конницы всей пехотой. Я же предлагаю изменить традиции, и построить битву не так, как от нас сейчас ждут. Мне представляется важным использовать самую сильную сторону нашей пехоты, а это – насыщенный плотный строй копейщиков. Выманить тяжёлую конницу короля нашей лёгкой на себя, приняв их на копья пехоты. Заставить втянуться в тягучее сражение и лишить датчан их тарана. После этого, преследуя неизбежно отступающих рыцарей своей развернувшейся лёгкой кавалерией, ударить всеми силами своей рыцарской конницы строго в правый фланг с желательным её заходом врагу в тыл. Угроза с тыла и фланга, а так же напор нашей пехоты в центре, думаю, лишат датчан мужества, и так только что видевших, как погибает и отступает их собственная рыцарская конница. И они обязательно побегут. Свой отряд, я думаю, будет правильнее выставить в центре, прикрывая фронт копейщиков. У моей бригады большая насыщенность бронебойными арбалетами. У каждого бойца они есть, и тут мы будем особенно полезны, выбивая защищённых бронёй рыцарей.

– И этому выскочке мы доверили баронский титул! –буквально заорал с места герцог Саксонии Альбрехт, брызгая слюной.

Его толстые влажные губы тряслись, а на длинном, крючковатым носу раздувались широкие волосатые ноздри:

– Благородные люди всегда сходятся в битве с благородными, и только потом, выяснив, кто из них сильней и даровав милость побеждённому, растаптывают простолюдинов! А он собирается тут выбивать рыцарей своими русскими варварами. Может, ещё научит местных немецких крестьян взяться за арбалеты и выйти против местной знати? Мои рыцари будут биться как всегда–благородно! –закатив глаза, буквально завизжал он.

– Согласен с герцогом! Мои рыцари тоже захотят добыть себе славу! –вскакивая с места, проорал князь Мекленбурга Иоганн I, – А так, мы никакой славы для благородного сословия не оставим!

Были, конечно, голоса в поддержку плана Сотника. За него в основном выступили предводители славянских-венедских князей, свободных городов и германские пехотные командиры. Графу Адольфу IV в такой ситуации было весьма непросто. Нельзя было расстраивать сложившуюся коалицию. Альбрехт с Иоганном были не те люди, кого вот так просто можно было переубедить или же кому тут можно приказать. Но в плане Сотника было явно видно рациональное зерно, и теперь граф молчал, глубоко задумавшись.

– Ваше Высочество, у Вас лично почти полторы тысячи рыцарей, сохраните хотя бы их для обходного удара во фланг с лёгкой венедской конницей. Держите их в укрытии до последнего, и только, когда увидете, что весы битвы замрут уже в самомеё конце, вот тогда то и нанесите свой решительный удар. Это будет Ваш последний и решающий козырь, –перевёл Путята последний довод Сотника.

И Альбрехт определился с окончательным планом битвы.