Баллада о Звездной Республике - II

… Они так и шли на юг, по красноватой, местами каменистой равнине, сначала при свете позднего дня, потом ориентируясь по закату над горами. Эрнесто сначала держался молодцом и всего лишь опирался о плечо Мартынова, но в конце концов обмяк, сделавшись инертным грузом.

– Привал, друг. Дальше не пойдем.

Стояла ночь. Небо усыпали звезды. Демиург посомневался, все же собрал сухие ветки и развел маленький костер за грудой валунов. Неподалеку шуршало и стрекотало, за кустами визжали и лаяли койоты.

– Это какой штат раньше был? – спросил Мартынов у Эрнесто.

– Невада.

– А я думал – Калифорния.

– Нет, это точно штат Невада. Был по крайней мере. Когда все хряснуло, Элфорд построил тут свой чертов город.

– Оклатеро?

– Восьмиугольник вранья, фрато [брат (эсперанто)].

Демиург решил не тревожить раненого расспросами, и Эрнесто вскоре погрузился в беспокойную дрему. Мартынов, которому спать мешала тревога, наблюдал за постепенным угасанием костра. Койот завыл в зарослях. Гремучая змея проползла на границе света и тени. Катус, покрытый красными цветами, источал странный запах. Мартынов лег поближе к огню и опустил веки, но не мог избавиться от воспоминания – Женя Нечаева в ущелье на Веруме, с широко распахнутыми глазами, во взгляде – гордость и подавленный страх. Она же на «Алконосте»– по другую сторону решетки, протягивает апельсин.

«В том, что случилось, есть и моя вина, Не надо идти против логики жизни, а я все время иду, и все время делаю только хуже. Корниенко сказал – девушка травмирована, больше не пилот. Я хотел ее утешить, придумал построить «Беркут», позвал в штурманы, стал ее напарником, специально создал привязанность. Потом случайно вовлек в миссию на Теро и недооценил опасность. Следовало держаться подальше и оставить Эухениту на грунте. Она была бы немного несчастна, но зато жива...»

Мартынов задремал перед самым рассветом, а проснулся через три часа, от сильной жажды. Эрнесто тоже хотел пить, и решал эту проблему практически – ковырял грунт выбрав местечко по каким-то особым приметам. Вода и вправду вскоре появилась – мутная, перемешанная с песчинками, которые, впрочем, постепенно осели.

– Пей, амико.

– Сначала ты. Рана-то у тебя...

Они напились из скудного источника и снова побрели, на это раз прямиком на запад. Суепрвиро двигался хоть и не быстро, но почти самостоятельно, однако, глаза его ввалились, а вокруг них залегли черные тени.

– Есть не хочешь? – поинтересовался Мартынов, чтобы прервать молчание.

– Нет.

– А я вот хочу, да и тебе не повредит.

– Можно устроить дневку и поохотиться, хотя ящерицы – не та еда, ради которой стоит рисковать.

– Думаешь, погоня не отстала?

– Скорее всего, отстала. Элфорду ты не нужен. Разве что для публичной казни. Может быть, он решил, что пустыня тебя убьет. А вот девчонка ему очень нужна для его поганых дел… Эй, фрато, ты чего напрягся? Я не насчет потрахаться, а про сознание новых супервиро.

– Что за cупервиро?

– "Детки" нашего тирана, продвинутые сверхлюди, гарантированно без феро.

– Значит у всех остальных супервиро оно есть?

– Конечно.Я же заставил тебя помыть руки и надеть перчатки. Слава космосу, ты не стал спорить.

– Жестковато у вас тут.

– Да не мягко, но мне сейчас трудно болтать. Дойдем до места – сам все узнаешь…

… Эрнесто восстанавливался все-таки неплохо. Он еще пару раз находил воду, а вечером сам развел костер, предоставив товарищу право охотиться. Мартынов потратил три патрона и сумел добыть двух сусликов. Их зажарили на углях съели без соли, которой все равно не было. Ночь прошла беспокойно – Мартынов слышал шум моторов и отдаленные крики людей. Он он видел огни фонарей и сидел в тени, прижавшись спиной к валуну, с винтовкой на коленях, сам неподвижный, будто камень. Хворост в костер не подбрасывали, угли давно потухли. Чуть позже раздались два выстрела и жалобный визг койота. В этот миг Эрнесто начал храпеть, пришлось разбудить его толчком.

– Тихо! – почти беззвучно прошептал Мартынов.

Супервиро прислушался, не вставая.

– Они не от Элфорда, – шепнул он Мартынову в ответ.

– Тогда от кого?

– Наркопортантой.

– Чего-чего?

– То, что на испанском называют «наркотрафикантес». Не бойся, амико, до них километр, и они под дурью, так что они нас не услышат. Эти молодчики возят свой товар с юга – оттуда, где раньше была Мексика.

– Почему ты упомянул испанский?

– Так ты болтал на нем во сне. Наверное, это язык твоей матери.

– Там, на Земле, я родился в стране, которая называется Аргентина.

Эрнесто, казалось, изумился.

– Ты будешь смеяться, бродяга, но я тоже родился в земле с этим названием и был ублюдочным мутантом не всегда.

– Мне сказали, будто супервиро созданы уже давно.

– Оклатеро – город предательства, брат, там каждое второе слово – ложь.

«Наркопортантой» еще постреляли в темноту, но скоро утихомирились. Теперь издали доносился только хохот, а потом и вовсе наступила тишина. Мартынов прикинул, не следует ли убраться подальше, но потом передумал – в темноте, с раненым на руках, на каменистой неровной почве, среди кактусов и змей он рисковал упасть и как минимум наделать шуму.