Баллада о сломанном носе

Надо, наверное, следить, каких маньяков Ада мне уже приволокла. И я складываю их в отдельный конверт, подписанный ее именем. Он лежит дома под матрасом. Если мама найдет, придется долго объяснять, поэтому постельное белье я меняю сам.

Я сую распечатку в карман.

Ада занимается танцами. Но я не собираюсь дарить ей новые лосины.

Не стоит думать, что я нравлюсь Аде, раз она тащит мне фотографии убийц. Нет. У Ады есть парень. Она рассказывала о нем уже четыре раза. Он живет в каком-то городе, не помню названия, рядом с их дачей. Наверняка это старшеклассник.

— Я не поняла домашки по алгебре, — сообщает Ада.

Ну вот, началось. Думаю, в этом и кроется причина, по которой она носит мне распечатки с убийцами.

— Можешь списать, — отвечаю я и протягиваю ей свою тетрадь.

Ада справляется с этим быстро:

— Большое спасибо, Барт.

Наш учитель — длинношерстный горлопан по имени Эгиль — некогда был чемпионом Норвегии по мини-гольфу, а теперь стоит на кафедре с листком бумаги в руках и излучает энергию.

— Так, угомонитесь! У меня важное сообщение. Кто-то из ребят в крайнем ряду продолжает болтать.

— Эй, мальчики, слушайте! Как вы знаете, наш класс готовит программу для летнего концерта. Цель — превзойти все предыдущие выступления. В прошлом году нас с этим постигла настоящая катастрофа. Надо доказать, что мы можем по-другому — и уж точно победим «Б» класс! Всякий, кто хоть что-нибудь умеет, должен проявить активность. Мы составим фантастическую программу! Только, пожалуйста, не скромничайте.

— Я буду танцевать, — шепчет мне Ада.

— Здорово! — отзываюсь я.

— Тут на стене я повешу таблицу, куда вы можете вписать свое имя, — говорит учитель. — Смотрите, как симпатично получилось!

В этой жизни я в одном уверен на все сто: я не буду выступать на летнем празднике.

Урок — как часть мировой истории — одно из скучнейших ее мгновений. Самое увлекательное всегда происходит на переменах.

Иногда я оказываюсь на самом краю школьного двора. Не всегда понятно, каким образом, — просто бреду задумавшись и вдруг обнаруживаю возле себя забор. Здесь обитает Бертрам. Я оглядываюсь, но его поблизости не видать. И я поспешно устремляюсь к одноклассникам, обсуждающим предстоящий концерт.

Похоже, участвовать в нем собираются все без исключения. Как будто успех на летнем празднике обернется для них всемирной известностью.

— А ты что будешь делать, Барт? — Это мне.

Здесь следовало бы назвать по имени человека, задавшего мне вопрос, — но я его не помню. Вы скажете, что как-то странно не помнить имени своего одноклассника. Согласен, в этом есть доля правды.

Но, честно говоря, не такая уж между нами дружба: мы не спешим помочь друг другу и не общаемся после школы. Наша компания состоит из оказавшихся на обочине школьного мира, и, пока мы стоим вместе и болтаем, — мы его часть. Я назвал бы наш союз «страной безымянных», хотя вслух ничего подобного не произношу.

У каждого из нашей тусовки наверняка масса положительных качеств. Просто я недостаточно о них знаю. Доведись кому-нибудь из этих моих приятелей погибнуть в страшной аварии, я, разумеется, опечалился бы, но вряд ли пришел бы в отчаянье. Мне хватает других проблем в жизни. Может, я еще расскажу о них. Только не сейчас. Потому что сейчас все ждут моего ответа.

— Э-э… нет, — говорю я.

Никто не интересуется, почему «нет», и не уговаривает меня участвовать в какой-нибудь безумной затее. Все только кивают и продолжают трепаться. Они будут музицировать, жонглировать и показывать фокусы с йо-йо. Кажется, праздник получится на славу.

День в школе проходит как всегда — без поражений и побед. На большой перемене у меня рвутся по шву между ног брюки, но этого никто не замечает. Так что можно считать, что все в порядке.

По дороге из школы, едва я успеваю надеть наушники, рядом со мной откуда ни возьмись возникает Ада. Довольно странно — я и не подозревал, что нам по пути. Понятия не имею, где она живет, но никогда раньше ее здесь не встречал.

— Как штаны?

— Какие штаны? Эти? С ними что-то не так?

— Проехали. Что это ты слушаешь? — спрашивает она, кивая на наушники.

— Да так, всякое разное.

— Круто. Мне тоже разное нравится.

— Да, разное — это хорошо.

— Очень разное?

— Скорее разное, чем одинаковое, во всяком случае.

— Круто. А можно мне послушать… немного разного? Просто понять, насколько оно разное?

— Да… конечно.

Надо уметь держать удар — судя по всему, она хочет оценить широту моих музыкальных вкусов. Честно говоря, не знаю даже, как с этим справиться.

В кармане у меня лежит дряхлый mp3-плеер. Там полно огроменных мужчин, поющих громкими голосами, — наверняка довольно однообразно на первый взгляд. Не думаю, что «разное» в Адином представлении относится к гем, от чьих голосов дрожат стекла.

— У меня аккумулятор сел, — говорю я, пошарив в кармане.

— Ну, может, мне хватит, чтобы хоть немножечко послушать?