Балканский венец. Том I

Снова Милош Обилич с вопросом:

«Так, Иване, побратим любимый,

а скажи мне, где шатер Мурата?

Я поклялся нынче Лазарь-князю,

что зарежу самого Мурата

и на глотку наступлю ногою».

Но Косанчич говорит на это:

«Ты в уме ли, побратим любимый!

Ведь шатер тот сильного Мурата

посредине табора поставлен;

если б крылья ты имел сокольи,

если б рухнул из ясного неба,

твое мясо перья б не подняли».

Взошло солнце красное. Началась снова битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Видов день станет самым великим днем Сербии. Выезжает князь Милош на поле. Горят глаза его огнем, сияет меч острый на солнце – худо будет врагам. А сам думает: «Нет, Баязид, поспорим мы с твоею судьбою. Негоже князю Београдскому оружие пред нехристями складывать. Быть мне проклятому вовеки, если не вырву победы у врагов наших. Руки отрубят – так зубами вырву». Дерется Милош отчаянно, хочет пробиться к шатру султанову, да не может турок одолеть – слишком много их. Тут бросает он взгляд по левую руку и видит – тронулись верблюды вперед. Не послушал Якуб ни брата своего, ни отца. Осеняет тут князя Милоша. Кличет он конников своих, говорит им:

– Братья мои! Сослужим службу царю православному! Поскачем лоб в лоб на верблюдов, а когда близко будем – застучим мечами о щиты что есть мочи. Верблюды шума того испугаются – побегут и своих затопчут.

Выехали конники Милоша против верблюдов, стучали они мечами о щиты что есть мочи. Испугались верблюды, порвали постромки и заметались, топча своих и чужих, но своих более. Налетел Милош на Якуба, вышиб его из седла буздованом[32]. Сын султанов в пыль упал мертвый, изо рта его кровища хлещет – видать, и вправду судьба ему быть убитым на поле Косовом. Наступают сербы. Уже шлет воевода Влатко своему господарю весточку победную. Рубит князь Милош турок направо и налево, вот и шатер султана. Янычары стоят насмерть – только разве ж остановить судьбу? Один князь к шатру прорывается, въезжает в него на коне. Не ждут его здесь. Отроки срамные разбежались все, сам Мурад за подушками прячется. Спешился Милош, приколол халат султанов копьем к трону да рассек ему нутро поганое одним ударом кинжала – от брюха до бороды. Видать, и Мураду не миновать судьбы, раз второй раз помирает он одной и той же смертию. Набежали тут турки, князя схватили, поднять на копья хотят, но знает дело свое Баязид, не отдает князя.

– Что, светлый князь, все еще не веришь мне?

– Разве таким, как ты, можно верить?

Но чу! Что на поле Косовом деется? Куда Вук Бранкович подевался? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его – ан нету их. Предал-таки Вук своего господаря. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое, и босанцы с албанцами следом разбежались. Ухмыляется змей Баязид:

– Предал тебя брат твой. Да и как ему было не предать? Обозвал ты его в сердце предателем, а он всего-то хотел править Сербией да монету свою чеканил – разве ты того ж не хочешь?

– Но убийц он ко мне посылал!

– О светлый князь! Ты слишком доверчив и прям. Откуда известно тебе, что он послал их?

– Об этом сказано было в том письме.

– Ха! Сам я писал его. Сам печать ставил. И сам подвел тебя к нему – иначе как бы ты получил его? И убийц к тебе я подсылал. Но не для того, чтоб убить – рассмотрел я на тебе знаки моей судьбы. А побратим твой… Ждал ты зла от него – и дождался. Ушел он с поля в испуге, что все свои промахи на него вы возложите.

Ничего не ответил Милош, заныло сердце его. Не сумел перебороть он судьбу – только хуже еще сделал. Не помог он братьям своим. Просил он Божко Юговича царя охранять – тот и охранял, вперед не пускал. Да только запали ему в душу слова Милоша о том, что отец и братья погибнут, бросился он на подмогу к ним да первым из Юговичей голову-то и сложил. Некому стало за царем смотреть – а тот в бой так и рвется. Вынул царь меч свой из ножен и стал турок разить, да только конь его плохо был подкован – выпала подкова, захромала животина. Спешили турки царя да в плен увели – и здесь судьба постаралась, проклятая. Дрогнули витязи сербские, побежали болгары да черногорцы. Пала в Видов день гордость сербов. Волки воют, вороны стаями слетаются – знатная для них тризна нынче. Воды Ситницы стали красными от крови. Страшное ты, поле Косово.

За полночь достали янычары князя Милоша из ямы, как и положено, притащили опять в шатер султанов. Баязид там уж на троне сидит, принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, яствами кормит восточными да приговаривает: