Баламут

— Мелочи: я включу «люстру», и от нас начнут шарахаться!

От нас действительно шарахались даже в мертвых заторах. Поэтому до элитного микрорайона «Вечерние зори» мы доехали довольно быстро и без каких-либо проблем. Правда, всю дорогу Шахова просидела, привалившись к моему плечу и мечтательно выводя пальчиком какие-то загогулины на моем правом бедре, но при этом задавала серьезные вопросы и рассказывала о себе. И пусть первые несколько минут я чувствовал себя неловко, но уже через четверть часа «волшебная подстройка» вымела из души и эту шероховатость. А еще позволила без какого-либо внутреннего сопротивления отыграть самый последний акт спектакля — пройтись от стояночного места Ларисы Яковлевны до двери в ее квартиру, крайне нескромно прижимая женщину к себе и что-то шепча ей на ушко.

Очарование момента никуда не делось и в довольно большой, но очень уютной прихожей: даже перестав изображать «тетку, сорвавшуюся с нарезки», Язва продолжала ощущаться родной и близкой. Скажу больше: это ощущение никуда не делось и во время обстоятельного анализа моих ошибок, так как этот разбор полетов ничем не отличался от тех, которые мне устраивала матушка. Не знаю, почему, но я описал свои ощущения Шаховой. Сразу после того, как она закончила проверять квартиру на наличие «лишней» электроники, отлипла от терминала и повернулась ко мне. Чем вызвал ответную откровенность:

— Будешь смеяться, но мне куда «хуже»: ты как-то умудрился заполнить пустоту, появившуюся в моей душе после «гибели» Оторвы, вдохнул в меня Жизнь и на полдня вернул в беззаботную, бесшабашную и озорную юность. И теперь я не хочу «взрослеть». Поэтому млею от счастья, наслаждаюсь каждым мгновением твоего присутствия, нахожу в тебе все новые и новые черты Оли, радуюсь, что она воспитала тебя настоящим мужчиной, и стараюсь не думать о том, что завтра ты улетишь…

— Я буду на связи… — придержав ее под локоток, чтобы дать возможность снять туфли, сказал я. Потом разулся сам, следом за приунывшей хозяйкой квартиры прошел в гостиную, обставленную с очень большим вкусом, и задал провокационный вопрос: — Слушай, Лара, а что тебе мешает взять отпуск и махнуть на море вместе со мной? Ведь ты наверняка забыла, когда отдыхала последний раз! Опять же, этот поступок подведет под создаваемую легенду железобетонный фундамент.

— Отпуск, говоришь? — негромко повторила женщина, расфокусировав взгляд, а через несколько мгновений решительно тряхнула буйной шевелюрой и испытующе уставилась мне в глаза: — А я не помешаю?

— Не знаю… — честно сказал я. — Но если в твоем сегодняшнем поведении было не очень много игры, то мне с тобой будет легко и спокойно.

— Я не играла, Рат! — твердо заявила она, сократив мое имя так же, как мама. — В смысле, создавала легенду, оставаясь самой собой. Правда, моя нынешняя, взрослая версия, не такая буйная и безбашенная, но она мне до смерти надоела, и я буду возвращаться в нее только при очень большой нужде.

— Что ж, тогда решай вопрос с отпуском, и вперед!

— Займусь. Утром. Не уверена, что отпустят завтра же, но в отпуск я уйду в ближайшие дни! — с абсолютной уверенностью и в голосе, и во взгляде заявила она, а затем смягчилась: — А теперь давай-ка я отведу тебя в твою спальню, покажу твою ванную, выдам полотенца и выделю немного времени на водные процедуры.

— А почему «немного»?

— Пффф! Если ты думаешь, что во время прогулки я утолила все свое любопытство, то очень сильно ошибаешься: я хочу знать, как и чем все эти годы жила твоя мать, виртуально познакомиться с твоим отцом и всеми теми, кого вы с Оторвой по-настоящему уважаете, как следует разобраться в твоем характере и выговориться. Кроме того, нам с тобой надо определиться с местом отдыха. В общем, выспаться тебе сегодня не грозит…

…Когда я нарисовался на пороге гостиной, благоухая чуть сладковатым цветочным шампунем, Шахова, успевшая ополоснуться, надеть веселенький банный халатик, замотать мокрые волосы в тюрбан из полотенца и разложить широченный диван, оглядела меня с ног до головы и потемнела взглядом. Пока я соображал, что во мне не так, женщина перетекла в вертикальное положение, подошла ко мне практически вплотную и уставилась в глаза:

— Рат, помнишь, я говорила, что не терплю обязательных телодвижений и ненужных церемоний?

— Да.