Бал Додо

Менее недели прошло, а он уже был влюблен в эту высокую девушку, которая явилась ему такой растерянной в толпе в Роуз-Хилл. Ему даже не понадобилось время, чтобы воспылать чувствами к Бенедикте де Карноэ — пусть будет Бени! — чья спокойная и величавая красота на ходу обрывала свист хулиганов и вселяла мечтательность в мужчин всех сортов и возрастов. Он восхищался каждым ее движением и жестом; сидя в кабинете посольства, он с трудом концентрировался на работе, его преследовал образ молодой светловолосой богини, с прямыми плечами и маленькой грудью, такое удивительное сочетание хрупкости и силы. Он закрывал глаза и видел прекрасное лицо с высокими кельтскими скулами, унаследованными от предков из далекой Бретани, тонкую кожу, едва тронутую загаром цвета розового шиповника, несколько веснушек на маленьком прямом носике, глаза — от серого цвета до голубого и зеленого, в зависимости от настроения и освещения, твердо очерченную челюсть — свидетельство того, что временами девушка может быть властной, ее губы, полные в середине, как у гурманов, и тонкие в уголках, как у хитрецов, и изящные ушки с ровным краем и мясистой мочкой, что говорило о нетерпимости и гневе. А эта надменная манера возвращать на место рывком головы буйные волосы, в которых солнце играло золотыми красками, волосы густые и шелковистые — результат достатка, ухоженности и хорошего питания.

Эта красота вскружила ему голову, только время или смерть могли уничтожить ее. Но и в этом уверенности нет, так как останется скелет; как он успел заметить, сложена Бени пропорционально.

И еще были ум, воображение, любознательность и чувство юмора, составляющие очарование этой девушки. Даже ее недостатки казались Патрику привлекательными: ее безрассудная чувствительность, ее неудержимая гордость и даже причудливые перепады настроения — от ледяного пренебрежения до нежности и трепетного теплого внимания. Циклические скачки от дикой радости к внезапным приступам печали, которая замораживала ее, делала глухой, немой, далекой и недоступной; когда она выходила из этого состояния, то напоминала человека после долгого путешествия — он удивляется, что видит знакомое убранство, которое, казалось, позабыл.

С ней было нелегко, но такое создание, как она, делало бесцветными всех девушек, которые волновали его раньше — с тех пор как он достиг возраста, когда девушки начинают волновать. За одну неделю она стерла из его памяти всех женщин, честно говоря, не столь уж многочисленных. Он был занят учебой, экзаменами и конкурсами, и на продолжительные связи и романтические авантюры времени не оставалось.

Разве парню двадцати или двадцати пяти лет, привлекательной наружности и с приветливым характером, так уж необходимо увиваться за девчонками? Очень быстро Патрик Сомбревейр понял, что нет. Спрос с их стороны был такой большой, что чаще всего ему оставалось только выбирать. Удивительно, но у них будто шило в заднице сидело, у всех — от маленьких вульгарных блудниц, которые завлекали его насмешками в поезде до Жуи-ан-Жозас, до модниц из окрестностей Сьянс-По, которые носили килты и ленты и душились смесью ежевики и мускуса, этим составом, изобретенным парфюмером с улицы Гренелль и ставшим любимым запахом пригорода Сен-Жермен.

Этим блудницам или этим, пахнущим ежевикой с мускусом, Патрик время от времени позволял себя соблазнять, но при этом никогда не связывался с истеричками, прилипалами и помешанными на браке — даже не подозревая, что все они были именно такими, от самых бесстыдных до самых, казалось, далеких от этого.

Кроме Софии, которая лишила его девственности в семнадцать лет и была значительно старше его, Софии, которую он иногда навещал в отсутствие ее мужа. Патрик в основном вел вполне целомудренный образ жизни, это удивило бы многих его друзей, которые без конца хвастались своими победами.

Что до брака, то слово, конечно, привлекательное, но отягощенное обязательствами и принуждениями; он старался об этом не думать, а если и думал, то как о неизбежном сроке платежа, пока еще далеком. Когда закончится его учеба и ситуация станет стабильной, у него будет много времени подумать об этом.

Чем была вызвана перемена: удалением от родины, обаянием этой Бени, такой непохожей на других, или тем, что недавно ему исполнилось двадцать семь лет, — но Патрик Сомбревейр впервые в жизни нашел нормальным и даже приятным, что его засунули в шкуру жениха. Более того, он готов им стать на самом деле. Да, Бени была именно той женщиной, которую он хотел видеть матерью своих детей. Она была тайным включением в его планы на будущее.