Бал был бел

«Итак, начнём! Учебники — открыли…
Отдай фонарь! Отдай. Потом верну…
Итак! За что Тарас убил Андрия
и как нам это Гоголь развернул?

Ответь…» И морды мраморный булыжник
всплывает метра на два предо мной.
Жуёт губами. Ничего не слышно.
Глаза полны собачьею виной.

На предпоследней парте возглас: «Черви!» —
и сдавленный ответ: «Иди ты на!..»
Длинна девица, словно третья четверть,
и столь же безнадёжна, как она.

«Ты будешь отвечать?» Молчит — хоть тресни!
Окаменела, словно истукан.
На предпоследней парте возглас: «Крести!» —
и звяканье бутылки о стакан…

3. Кобыла Майка

Видать, Златая дикая Орда
ударила в крови подковой дробной.
Зачем иначе я ноздрями дрогнул,
узрев явленье этого одра?

Зачем, придав литому телу крен,
я продробил по балке хищной рысью
с одним желаньем: сдвинув шапку рысью,
погнать коня на деревянный кремль?..

Взметнуть клинок и броситься вдогон,
невидимой камчою приударен…
Ах, Майка, друг, зачем я не татарин —
зачем простой советский педагог?..

1972

Если в зону придёт демократия

«Нет, ребята, я считаю, сгоряча…»

Нет, ребята, я считаю, сгоряча
погребли мы Леонида Ильича!
Помер? Мало ли что помер! Что ж с того?
Вон другой Ильич лежит — и ничего.
Тот лежит Ильич, а этот бы — сидел,
оставаясь как бы вроде бы у дел.
И, насупившись, молчал бы, как живой,
покачнёшь его — кивал бы головой…
Я не знаю, что за дурость! Что за прыть!
Лишь бы где-нибудь кого-нибудь зарыть!
Ни носков теперь, ни сахара, ни клизм…
А какой был развитой социализм!

1991

«Всё шло при нём наоборот…»

Всё шло при нём наоборот,
и очень может быть,
что, вздумай он споить народ, —
народ бы бросил пить.

Ещё предположить рискну,
что в те же времена,
затей он развалить страну, —
окрепла бы страна.

Попробуй разорить дотла —
эх, жили бы тогда!..
Но Президент хотел добра.
Вот в том-то и беда.

1992

«Если в зону придёт демократия…»

Если в зону придёт демократия,
как бывало не раз на Руси,
власть возьмёт уголовная братия
с пребольшим уголовным мерси.

1991

«Я лелею пустые бутылки…»

Я лелею пустые бутылки,
я окурки у сердца храню,
я в коробочку прячу обмылки,
сберегая их к чёрному дню.
Но когда проститутке с вокзала
я платил президентский налог,
как-то больно, товарищи, стало
за страну, что любил и берёг!

1990

Диалог