Баксы для Магистра

– Знаешь, Женька, – проникновенно сказал он. – Я раньше все никак понять не мог, почему люди, которых ты разыгрываешь, не убивают тебя немедленно, в первую же секунду, едва только ты появляешься в кадре. И только теперь я понял. Я на своей шкуре это испытал. Я-то уж подумал, что с ума схожу и хоть иди и топись. А вот ты появился – и топиться уже не надо. Потому что оказалось, что это всего лишь розыгрыш. И я уже счастлив, очень тебе благодарен, и вообще я тебя жутко люблю!

На этих словах он чмокнул меня в щеку. Эк его развезло с одного-то стакана самогона! А сказал он хорошо. Мы его речь дадим в завершение нашего сюжета полностью, без изъятий.

* * *

Вертолет прилетел за нами ближе к вечеру. Мы пьянствовали с жителями деревни и, не скупясь, раздавали автографы, столь немудреным способом выражая им свою благодарность за то, что они не мешали нам снимать этот розыгрыш и тем самым играли за нас. Миша автографы раздавал вместе со мной, потому что личностью в этих местах он оказался известной и популярной, что окончательно вернуло ему хорошее настроение. Единственное, что его печалило, – это его собственная сорвавшаяся съемка.

– Эх, Колодин! – говорил он мне, без особого, впрочем, упрека. – Подкузьмил ты меня, елы-палы!

И лез при этом брататься, демонстрируя всем, как крепка и по-братски трогательна дружба меж телевизионщиками. На самом-то деле он досадовал, конечно, но тщательно это скрывал. Телевизионщики – это такие люди, которые разыгрывают друг друга постоянно, но горе тому, кто, будучи разыгранным, даст слабину и продемонстрирует окружающим, насколько он уязвлен и раздосадован. Что бы там ни случилось, ты просто обязан улыбаться во все свои тридцать два зуба, а иначе – репутация слабака и постоянная отныне роль разыгрываемого, что неприятно, без сомнения.

К вертолету нас провожали всей деревней. Часть нашей съемочной группы уехала двумя машинами, а остальные возвращались в Москву на арендованном нами вертолете. Мишу и его группу мы взяли с собой – в качестве компенсации за потраченный ими фактически впустую день. Правда, в какой-то момент сильно нетрезвый Миша решил было остаться, поскольку у него наметилась крепкая дружба с одной из прелестных здешних пейзанок и Мише явно уже грезилось о большой и светлой любви, но тут из соседней деревни на раздолбанном мотоцикле прибыл ухажер той самой пейзанки. Миша прикинул, что росту в том добром молодце никак не меньше двух метров, а такими кулаками, как у добра молодца, можно бетонные стены пробивать, даже не пользуясь перфоратором, и он благоразумно забрался в вертолет, сделав вид, что очень кстати вспомнил о неотложных делах, поджидающих его в Москве.

Вертолет поднялся в воздух. Мы видели, как внизу улюлюкает и машет руками деревенская общественность, потом толпа осталась где-то позади, мы пролетели над деревней, дальше уже были лес и поля, я какое-то время еще поглядывал в иллюминатор, но очень скоро меня потянуло на сон, и я уже готов был погрузиться в объятия Морфея, как вдруг почувствовал, что наш вертолет стал резко снижаться. Я встрепенулся и выглянул в иллюминатор. Мы действительно снижались. Под нами было поле, а чуть в стороне, метрах в трехстах, виднелась какая-то деревня.

Вертолет приземлился, и пилот тотчас же выключил двигатель. Гул прекратился, только свистели лопасти винта, постепенно замедлявшего бег. Все встревоженно переглядывались.

– Что случилось? – громко спросил кто-то.

– Аварийная посадка, – ответил пилот. – Будем разбираться.

* * *

Случившееся не произвело ни малейшего впечатления только на администратора нашей группы Илью Демина. Он как спал, так даже и не проснулся.

– Крепкие у него нервы, – сказала Светлана.

– Просто он выпил больше нашего, – ответил на это Миша Каратаев.

Его точка зрения была мне ближе, но я вмешиваться в спор двух умных людей не стал.

Пилоты сказали, что, по всей вероятности, ничего особенного не произошло и дело только в том, что беспричинно сработал один из датчиков, но им еще требовалось время на то, чтобы досконально все проверить. Мы покинули чрево вертолета, тем более что отсидеться нам никак не удалось бы, поскольку от деревни уже примчался авангард местных жителей в лице ватаги ребятишек. Для них и сам вертолет представлял немалый интерес, но, когда появились мы, внимание малолетних аборигенов тотчас же переключилось на нас. Меня узнали первым.

– Дядя Женя Колодин! – завопил один из пацанов.

Толпа ребятишек прихлынула. Чумазые рожицы малолетних телезрителей лучились восторгом. Мальчишка, узнавший меня первым, повис на мне и лепетал счастливо.

– Дядя Женя! – сказал мальчуган. – А вы помните меня?

– Нет, – честно признался я.

– Вы к нам в гости приходили.

– Неужели? – удивился я безмерно.

В этих местах я сегодня оказался впервые в жизни.

– Приходили! – уверенно сказал пацан. – Вы – друг дяди Ильи.