Баксы для Магистра

По Антону Николаевичу было видно, что никаким главным героем он становиться не хочет, но не знает, как ему сей печальной участи избежать. Вздыхал и маялся, бедолага.

– Ничего! – утешал его Миша. – Все будет чики-чики!

Очень скоро дорога снова взбежала на пригорок, и взорам пассажиров открылось огромное, от края до края, поле, а посреди того поля – маленькая деревенька. И никаких вертолетов поблизости.

– Здесь? – поинтересовался Миша.

– Здесь, – вздохнул собственным печальным мыслям Антон Николаевич, который был сейчас мрачнее тучи.

– Дом какой?

– Слева по улице. Третий от края.

Дом как дом. Тут все такие.

У Миши Каратаева настроение настолько улучшилось, что он из машины выскочил первым. Только и успел спросить у Антона Николаевича:

– А как фамилия этого вашего селькора?

– Петров.

– Петров! – восхитился Миша, быстрым шагом направляясь к дому.

Как же славно, что просто Петров, а не Волобуев там какой-нибудь или вовсе Полузверский, прости господи!

– Эй! – весело закричал воспрянувший духом Миша. – Товарищ Петров!

И посмотрел на Антона Николаевича победно. Честно говоря, он даже не был до конца уверен в том, что кто-нибудь из дома выйдет. Потому что главное действующее лицо всех предыдущих розыгрышей в совершенно бесчувственном состоянии сейчас покоилось в багажнике машины, а потому что-нибудь предпринять никак не могло.

Но дверь все-таки распахнулась, и из дома на крыльцо ступил вертлявый мужичок с по-ленински хитрым прищуром карих глаз, неаккуратно причесанными вихрами на голове и несвежим квадратиком пластыря на правой щеке. Он бодро скатился с крыльца, сунул потрясенному Мише Каратаеву свою сухую ладошку для приветствия и отрывисто произнес:

– Здравствуйте, товарищи!

Собственно, ради одного только этого момента нам и стоило весь розыгрыш затевать. Потому что Миша сейчас выглядел таким непосредственным – ну хоть делай с него иллюстрации для медицинской монографии о проблемах амбулаторного лечения прогрессирующего слабоумия. Челюсть отвисла, и глаза глядят вразнобой. Он смотрел на селькора Петрова так, будто того еще на прошлой неделе схоронили, а он вот ни с того ни с сего вдруг ожил и даже своим ходом прибыл в родную деревню. И все спутники Миши точно так же смотрели на селькора. То есть понимали, что коллективно сходят с ума, да только стеснялись в этом признаться.

– Да, – пробормотал Миша. – Сплошной дефицит бюджета, да и только.

Его бы никто из окружающих не понял, если бы они, окружающие, не были бы точно такие же, как сам Миша. С ума сходили одновременно и потому понимали друг друга. А что тут непонятного? Дела плохи, а будут еще хуже.

Миша неверной походкой направился к машине. Он еще надеялся, что этот чертов Полузверский каким-то непостижимым образом его снова обвел вокруг пальца. Но чуда не случилось. Когда Миша открыл багажник, Полузверский обнаружился именно там. Он спал и даже пускал во сне пузыри. А рядом с машиной стоял селькор Петров, как две капли воды похожий на Полузверского. Понять все происходящее было никак невозможно. Легче было пойти и утопиться.

– Да что же это они – клонированием тут у вас размножаются, что ли? – пробормотал совершенно деморализованный Миша, с ненавистью глядя то на спящего в багажнике машины гармониста, то на селькора.

– Женя! – затрясла меня за плечо Светлана. – Жень, выйди к нему, а не то окончательно спятит, и ты же потом будешь виноват!

Мы с ней наблюдали за происходящим из одного из окон дома «селькора Петрова». Из соседнего окна вел съемку наш оператор.

– Евгений Иванович! Пора бы выйти, в самом-то деле! – поддакнул он. – Они же нас и так потом живьем съедят за такие шутки!

Я и вышел. Появился на крыльце дома с жизнерадостной улыбкой на лице и произнес короткую речь, которой мы традиционно завершали каждый свой сюжет, – что вот, мол, так уж устроена жизнь, ежесекундно с нами непосредственно что-нибудь случается, да и вокруг нас происходят самые различные события, и если они с вами действительно происходят, эти самые события, то не надо вертеть головой по сторонам в поисках скрытой камеры, думая, что вы вдруг стали героем программы «Вот так история!», а надо действовать и что-то предпринимать, потому что очень даже может быть, что как раз в вашем случае мы вовсе ни при чем и на этот раз вам предстоит выпутываться самостоятельно.

Всю эту белиберду Миша Каратаев выслушал в полной неподвижности и с таким проникновенным выражением на лице, будто именно в эти секунды ему наконец и открылась Истина. Если бы я сейчас объявил о создании нового учения, Миша несомненно стал бы первым и самым верным моим последователем.

Я подошел и похлопал его по плечу. Миша вздрогнул и очнулся.

– Колодин! – пробормотал он врастяжку.

Ну вот и произнес наш маленький первое слово. Растет карапуз на радость папе с мамой.

– Колодин! – повторил он, будто пробуя мою фамилию на зуб. – Но как это, а?

Он повел рукой вокруг.

– Ведь вертолет, правда?

– Правда, – подтвердил я его догадку.

– А это вот? – он ткнул пальцем в направлении «селькора Петрова».

– Братья-близнецы, – сказал я.

Миша блаженно заулыбался и обнял меня.