Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

- Рута! Ты оказался прав! – крикнул Менатрос через зал, отдающему распоряжения слугам, хозяину замка. – Он догадался! С меня причитается!

- Я здесь! – напомнил я о себе.

- Конечно, есть! – повернулся он ко мне. – Есть. Зовут его Лахид(31). А работает он, Основой Пустоты.

- О-бал-деть! – тихо произнес, затаившийся мышкой за моей спиной, Серега.

- Не то слово, - согласился я. – Что-то мне выпить захотелось. И закусить…

- Рута! – снова рассмеявшись, крикнул Менатрос хозяину. - Ты долго нас голодом морить собираешься? Не то мы тебя съедим!

- Не-е, - возразил я, вспомнив все каннибальские подробности «медвежьей свадьбы», - не-е, я его есть, точно не буду!

Теперь смеялись все, включая подошедшего Руту. Все, кроме меня.

XV

«И хочется, и боязно, а сделать надо бы!»

Гней Невий.

Антон.

«Мир» 2043 г.

Мы с Пончиком отдыхали у меня дома. История с Фердой закончилась благополучно.

Когда Рудольф обнаружил несанкционированное проникновение к месту таинства постороннего, и выбросил его из инвиза, Живана, в мгновение ока кинулась на того, вырастая в полете, чуть ли не до размеров птеродактиля, и мертвой хваткой вцепилась в его плечи. Роуг и пальцем пошевельнуть не успел, не смотря на все показатели своей прокачки. Тем самым она не дала ему исчезнуть в первый момент. А там уже, и Рудольф подскочил, и придавил рогу к земле рогами, не позволяя подняться. И еще народ подтянулся, начав от всей души пинать, проклятого расхитителя социалистической собственности.

Пока длилась вся эта заварушка, первый луч Солнца скользнул из-за деревьев на горизонте, и Ферда расцвела полностью, явив в середине цветка большой сапфир, невозможной чистоты и огранки. Никому до него не было дела. Все оказались заняты линчеванием несчастного Шиммермана.

Ферда успешно расцвела, завяла и засохла. Сапфир выпал, в уже холодный пепел. Оттуда я его и подобрал, да и пошел себе вместе с товарищами к Северной стоянке, к автомобилю. Стоило мне немного удалиться, место, на котором находился костер, само скальное основание под ним, пошло ровными трещинами с прямыми, правильными углами, проваливаясь, и поглощая гербарий, оставшийся от засохшего цветка власти и вечной жизни. Народ в ужасе отшатнулся, двинулся к лестнице, устроив неслабую давку.

Что там происходило дальше, досматривать мы не стали. Больше, никого из ночных шабашников, я не видел и не встречал. Чем закончилась для Шиммермана его неудавшаяся кража, тоже осталось неизвестным.

Уже около восьми утра, пришел попрощаться Воронцов. Они задержались с выходом, - всю ночь не спали, мешала какая-то тревога и непонятные ощущения беды.

- Базулуцков ведет нас на север, - безучастным голосом сообщил он. – Не верит он тебе!

- Нельзя на север! – горячечно воскликнул я. – Нельзя! Там вас ждут! Только на восток!

- Сказал, что пойдем на воссоединение с остальными отрядами, мол, есть приказ комиссара Аристова, который остался за погибшего майора Григорьева, и его никто не отменял.

- Нельзя вам на север! – повторил я убежденно. – Никак нельзя!

Воронцов развел руками.

- Тут уж не мне решать! Приказ, есть приказ! Пойдем потихоньку, а там, как Бог даст… Хреново только, что отдохнуть не получилось! Всю ночь гора гудела и гремела. Вымотались все, дожидаясь пока затихнет. Под утро уже только успокоилась.

- И что вы, ничего странного не видели? – поинтересовался я. Неужели они пропустили Лугнасад? Или он сам не захотел быть увиденным, живущими и воюющими рядом с ним, сейчас, в этом времени, людьми?

- Ну, самолет – разведчик ночью летал, - сообщил Воронцов. – Странный какой-то, с мощной фарой. Нас, наверное, высматривал. А ты чего спрашиваешь?

- Да так… - протянул я, понимая, что шабаш прошел мимо партизан, и предназначался только для наших глаз. Я попытался еще раз убедить его не идти на верную смерть: - Разведчик тот, ждет, что вы на север двинетесь.

Он снова развел руками, мол, что я могу?

- А вы зачем на гору полезли, вам же переправу через Тяжу приказали наводить? – меня интересовал вопрос: была ли поставлена партизанам конкретная задача, что-то найти на Воттовааре.

Воронцов слегка смутился.

- Так, мы и навели. Только фашисты подошли, и нас в кинжальный огонь. Десять человек сразу насмерть. А остальным куда деваться? Вот и пришлось в гору лезть. Спасибо, ты тут со своими друзьями оказался.

- И вам не приказывали идти на Воттоваару с конкретной целью? Вообще? – прямо спросил я.

- Да, Боже упаси! – широко перекрестился Воронцов. – Чего нам тут делать? Григорьев, было, упоминал о каком-то задании партии, о котором он нам, на этой горе расскажет. Ну и все. Не дошел он до горы. Убили вчера при прорыве. А от Аристова, насчет этого, приказа никакого не было! А к чему это ты?

- Да так, - покривил душой я, все-таки надеясь что-то изменить. – Может быть, он хотел, чтобы вы на Воттовааре какое-то время задержались?

Воронцов улыбнулся, поняв мою хитрость. Посмотрел мне в глаза и, пожимая в прощании ладонь, произнес:

- У каждого своя дорога, Антон, и своя судьба! Спасибо за все! Не поминай лихом!