Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

- А-а! Ты не в курсе. Равк – вампир, а не самоубийца! Меня он еще может потрепать, а вот с ними, - он указал на устраивающихся в стоящем неподалеку стоге сена волков, - ему не справиться. Волки и собаки его за версту чуют. Порвут за милую душу!

- Так почему же ты с ними не пойдешь и не порвешь его? – удивился я.

- А ты его поймай сначала, – Рута сделал приглашающий жест, в сторону открытой высокой двери. На коне можно было въехать. - Проходи! Разуваться не надо! Ха-ха!

- Погоди, уважаемый! Черт с ним, Равком, мне бы друга в сознание привести! – попросил я, снимая меховые варежки.

- Медведя? – уточнил Рута, покосившись на блеснувший камнями на моей руке перстень, со странным выражением лица.

- Друга! – твердо ответил я.

- Странные у тебя друзья… - протянул он, с усилием отводя взгляд от моей руки. - Но это твои проблемы. Хорошо, вот очнется он, что ты с ним станешь делать, и куда прикажешь мне его деть?

- Так это не вопрос! Поселишь его со мной! Мы уже привыкли, - сколько лет рядом! Посидим, поговорим, выпьем!

Рута, долгим взглядом психиатра, посмотрел мне в глаза.

- Серьезно? Посидим, поговорим, выпьем… С Талу? Да кто ты вообще такой? – он снова зацепился взглядом за радужную семилучевую звезду.

- Всеслав. Создатель Мира. А там, - я большим пальцем руки, сжатой в кулак, указал за дверь, - мой единственный и лучший друг Серега!

- Сэр Ега?

- Но-но! Не передергивай! Серый! Серега, Сережа, Сержик!

- Ты это, не обижайся, просто никогда не слышал, чтобы у одного существа оказалось сразу столько родовых имен: Сэр Ый, Сэр Ега, Сэр Ежа, Сэр Жик. Тем более – у медведя! - покачал головой Рута. – Ну да ладно, быть, по-твоему! Подниму, только пеняй потом на себя, когда он твою шкуру на себя примерять начнет. Это же Талу! Хозяин! Друг, говоришь?! – снова покачал он головой.

- Ты поднимай, поднимай! А я уж разберусь! – успокоил я его.

- Ну, как знаешь! Если что, я предупредил! – пожал Рута плечами, видимо поминая добрым словом, таких стукнутых головой гостей, как я.

- Ладно, как там, сейчас. Вспомню. Я больше по другой части, - предупредил он. - Но, не все же время, в предсмертное ложе разных болезных укладывать, иногда их и поднимать надо. Не то так, все навыки потерять не долго. Сейчас…

Он подошел к волокуше и простер над тушей Сергея руки, делая пассы и невнятно бормоча. Так продолжалось несколько секунд. Стоило Сергею слегка пошевелиться, Рута, ошпаренным енотом, отскочил метра на три назад, опасливо вглядываясь в происходящее на лежанке.

А зрелище того заслуживало. Неторопливый хруст и треск суставов, медведя, обращающегося в человека. Когти втягиваются, становясь розовыми ногтями, с черной каймой под ними, морда уменьшается, превращаясь в знакомое до боли небритое лицо, а руки, сведенные судорогой, принимают людские размеры и выравниваются. Черная, лоснящаяся здоровым мехом шкура, меняется на замурзанное, выгоревшее х/б, покрытое пятнами пота, а кривые лапы преображаются в мощные ноги, со ступнями, обтянутыми потрепанными пыльными берцами. Сергей не шевелился.

Я, не стесняясь своих слез, подошел к волокуше, наклонился и крепко обнял своего единственного, настоящего, преданного навсегда, до самой смерти, друга.

- С возвращением, Сережка!

Он открыл глаза, посмотрел на меня, узнавая, сверкнул зеленой искрой в глубине смеющихся глаз и ответил, поднимаясь:

- Ну, здравствуй! Брат – акробат! – и хлопнул по плечу так, что колени мои привычно подогнулись, а он схватил меня в охапку и обнял, уткнувшись своим лбом в мой, счастливо улыбаясь. Я тоже улыбался, размазывая слезы по щеке, краем глаза наблюдая удивленного Руту, смущенно трущего левый глаз.

Хозяин выделил нам неплохую спаренную комнату. Даже с ванной. Привели себя в порядок,- по очереди искупались, побрились над тазиком, переоделись в любезно предоставленную Рутой одежду, совершенно не торопясь начинать разговор. Теперь уже успеем.

Рута пригласил нас на ужин.

Расположились за дубовым столом солидных размеров. В большом зале, среди разместившегося на стенах оружия и доспехов, свисающих синих, под стать перчаткам Руты, штандартов с его родовым гербом – подбоченившийся одной рукой всадник, на фоне заходящего солнца, в другой руке держащий кубок, у ног коня которого, стеной стоят десять стальных волков, с горящими кровью глазами. Красивая композиция.

Как и натюрморт на столе. Без изобилия, но со вкусом. Особенно порадовался я запеченному целиком гусю с яблоками, давно не пробовал, и фаршированной щуке с грибами, держащей в пасти сиротливый пучок петрушки. Объедение! Живой огонь, радостно потрескивая сухими дровами, дарил расслабляющее тепло. Даже слегка жарковато стало. Камзольчик щегольской, подаренный Рутой, снять придется, пожалуй.

После ужина разговор не сложился, каждый думал о своем.

- Спасибо тебе огромное, Рута, за прием, за еду, а более всего, - за друга моего! – я встал и церемонно поклонился в пояс хозяину. От меня не убудет, а ему приятно. И я ему, действительно искренне благодарен.