Байрон

«Под крылом вертолёта уже не поёт – зелёное море тайги…»

Вот здесь была красота, могучая тайга закончилась, началась тундра, а в тундре деревьев нет, или почти нет – карликовые всякие там кустарники и сосны, ягельные поля полные грибов и реки Пякипур и Айваседапур полные рыбы. Бригада там свой участок в 5 км за пару недель проскочила с криками «Ура-скоро домой!» там же на нас впервые за лето выехали на оленях местные аборигены чукчи, то есть ненцы.

Старый мужик с морщинистым лицом, узкими глазами с трубкой во рту и кухлянке, остановил своего низкорослого рогатого друга возле нашей бригады, отдыхавшей после обеда, и спросил:

– «Сюдент! Водка – есть? —

– Нет, мы студенты, типа-сухой закон у нас, сами бы выпили за встречу». —

Дед подумал, пожевал губами и продолжил:

– «А чикалон есть? —

– Тоже нет, сами вот уже три месяца не бреемся». —

Все-таки он не хотел просто так уезжать и уже с улыбкой спрашивает:

– А ДЭТ есть? —

– Да, этого говна, полно». —

Даём ему неполную коробку с 100-граммовыми флакончиками жидкости. Он молча и деловито откручивает крышечки с них и один за другим выпивает сразу штуки три, также молча падает с оленя и засыпает, его подруга такого же возраста молча стреножит оленей, подкладывает спутнику жизни под голову тюфяк, садится рядом и также молча курит свою трубку.

«Трубку курит-бабушка его…».

А мы с удивлением смотрим на них и думаем:

«А, что разве так можно было? Оказываются ДЭТу ПЬЮТ!!!

Там ведь написано на этикетке, что принимать внутрь категорически нельзя, смерти подобно!?»

Гости провели с нами всю ночь, утром дед проснулся как ни в чём не бывало, попил чаю, покурил свою трубку, взял своё ружье и пошёл в лес, три раза там выстрелил и принёс с собой трёх глухарей и бросил их нашей поварихе, мы в ответный знак благодарности подарили ему полную упаковку «Дэты», после такого обмена любезностями гости вскоре отбыли на оленях опять в свой лес.

Обратно в Харьков мы летели через славный город Салехард, где целый день бродили по деревянным тротуарам в ожидании самолёта на Москву.

«Пусть кто-то живёт в роскошных квартирах, сидит на диванах, ходит по мягким коврам. Такая жизнь не для нас. Мы – Романтики. Нам куда милей тайга, шалаш, костёр, комары, палатка с транзистором и песня под гитару:

«На битву и доблестный труд, расправив упрямые плечи, вперёд комсомольцы идут…»

В Харькове по возвращении мы получили заработанные деньги по 600–700 рублей на человека, а магаданский отряд привёз по 1000 рублей, чем установил на долгие годы недосягаемый рекорд. В сентябре, когда все нормальные студенты едут на «картошку», стройотрядовцы отдыхают. Командир съездил в Курчатов, где вместе с Эдом помог родителям выкопать картошку на даче и в первый раз поехал в Крым, в спортивно-оздоровительный лагерь «Студенческий» от института ХПИ в местечке Карабах под Алуштой.

ССО-78. «Украина» – Нижневартовск, Тюменская область

«Мы в такие шагали дали,

что не сразу-то и дойдешь.»

В этот раз опять в ССО «Украина», Командиру удалось взять с собой в отряд друзей: Сапога, Куска, Мишу, Сурового, Длинного, Перса, Усача, Льва, Петра Я. с его товарищем Мовчаном, а вот Байрон опять пал жертвой своих страстей – «пролетел» из-за сессии и девушки Таньки, хотя обещал и собирался, даже рюкзак собрал.

И в этот раз до Сибири добирались самолётами всем отрядом, причём в самолёте Харьков-Москва, как оказалось мы летели вместе с ректором нашего института профессором Семко М. Ф., поэтому в автобусе, перевозившем нас от самолёта до здания аэропорта, все бойцы старались подойти к нему поближе и сфотографироваться, он не возражал – по нашей форме и надписям на ней он видел, – что это его студенты и пожелал нам хорошей работы. Как жаль, что на следующий год его не станет.

Наши квартирьеры как обычно вылетели на неделю раньше по маршруту: Харьков-Свердловск-Тюмень-Сургут-Нижневартовск.