Байки из Зоны. Дискобол

Орех глянул в ту сторону, куда направился припятец. Посмотрел просто так, по привычке контролировать окружающее пространство, которая выработалась годами, проведенными в Зоне. Ничего опасного он не заметил, никаких внешних признаков известных аномалий, только что-то будто бы едва поблескивало. Он, правда, предпочитал проверять те места, куда направлялся, другим способом, нежели визуальный, – хотя бы гайкой, но к стене направлялся Рыжий. Ему и надо отслеживать опасность на своем пути. А так строение как строение. Обычный фасад промтоварного магазина, какие строили в далеких семидесятых годах двадцатого века. Громадные, высоченные витрины, отделяющие прохожих от выставленного в них товара витражными стеклами, напоминали о размахе, с которым строились города в то время. Ныне, разумеется, они были пусты и усеяны осколками. Орех отвернулся, осматриваясь. Прислушался. В округе царили все те же тишина и запустение. И тут нейтрал услышал хрип. Он быстро повернулся, чтобы взглянуть на происходящее, и увидел, что у оголенной витрины, вытянувшись в неестественной позе, будто неудачная скульптура из гипса, застыл Рыжий. Припятец стоял спиной к нейтралу, и поэтому последний не видел, что происходит. Однако происходящее не указывало ни на что хорошее. Орех окликнул припятца, но тот не ответил. Обойдя напарника по дуге, сталкер увидел, что лицо и грудь парня были покрыты инеем и чем-то напоминающим ледяную глазурь. Остекленевшие глаза припятца смотрели вверх, на лице застыла гримаса страдания. Вокруг трупа, а в том, что душа Рыжего уже отлетела в сталкерский рай, для Ореха сомнений не было, курилось, поблескивая кристалликами льда, бледное, почти прозрачное, облачко.

– Отходился, сердечный, – констатировал Орех. – И послание Ежу теперь не передаст.

Парень попал в аномалию «льдистый туман», о которой рассказывал нейтралу все тот же Мокрец из Долины радости. В эту ловушку мог бы попасться и сам Орех, поскольку ее видимые признаки не были различимы на фоне посеревшей от времени и коррозии бетонной витрины и в завесе падающих снежинок. Но не повезло именно Рыжему, который мог и не знать о существовании такой аномалии. Нейтрал испытывал смешанные чувства. С одной стороны, соперник отпал сам собой без необходимости применения силы. С другой – было жалко парня, погибшего практически случайно и нелепо. Конечно, в Зоне случалась масса подобных смертей, но погибнуть, отойдя от стоянки, чтобы элементарно облегчиться, – глупо и пошло вдвойне.

И тут Орех вспомнил. Рыжий видел под утро Бледную девочку! А кто видит этого призрака, по словам Мокреца, тот теряет удачу – самое важное и самое нужное в Зоне качество. Нейтрал поежился. Он тоже видел это явление. Правда, краем глаза, когда то уже пропадало из виду. Но вдруг и его зацепило этим проклятием? Нейтрала будто ледяной водой окатило. Он вздрогнул, но, сжав зубы, справился с собой.

«Хрен два возьмут Ореха голыми руками! – с внезапным ожесточением подумал сталкер. – Им еще надо умудриться до меня добраться. А просто так я даваться не намерен!»

Хрипло рассмеявшись – нейтрал даже не узнал своего голоса, – он развернулся в нужную ему сторону и двинулся вдоль дома номер тридцать два дробь тринадцать по Ленинскому проспекту, удаляясь от улицы Курчатова. Рыжему он помочь ничем уже не мог. Даже похоронить тело погибшего не рискнул. Неизвестно еще, как отреагирует аномалия, если из ее жадных клешней потянут добычу.

* * *

Позади остался злополучный магазин «Радуга» и застывший посреди тротуара в нелепой позе Рыжий. Словно судьба нарочно упокоила сталкера из группировки «Припять» в городе с аналогичным названием. Ирония заключалась еще и в том, что погиб Рыжий рядом со старой, еще советских времен, телефонной будкой, выкрашенной краской, по цвету напоминающей цвет волос погибшего.

Под ногами поскрипывал выпавший под утро снег. Он лежал пушистым ковром, прикрыв кусты, деревья и землю. Орех ступал осторожно и перед каждым пятым шагом бросал перед собой болты, разведывая дорогу. На всякий случай периодически прикладывался к биноклю, чтобы понять, в какую сторону идет. По его подсчетам, до исчезновения Радужного диска оставалось чуть меньше шести часов. Несмотря на ночные происшествия, короткий отдых позволил ему отчасти восстановить свои силы. Орех не чувствовал, конечно, что полон энергии, но и давящей, прибивающей к земле усталости больше не ощущал. Поэтому шагал по улицам города советских атомщиков вполне бодро.