Байки из роддома

Нитроглицерин в капельнице, чтобы как следует расширить периферические сосуды и оттянуть жидкость от легких… Мочегонные, чтобы вывести часть жидкости наружу… Продолжать подачу кислорода…

Спустя полчаса хрипы в легких заметно уменьшились, пациентка задышала спокойно, хоть и немного чаще, чем хотелось бы; сердце стало биться медленнее и ровнее.

– Пока трубку не сниму, рано, – сказал Данилов, правильно истолковав умоляющий взгляд женщины. – Полежите так. Я сейчас вернусь.

Он поспешил в ординаторскую, чтобы убрать в сейф пустую ампулу морфия, после чего вернулся на пост, поближе к Светлане, и прямо здесь стал заполнять историю.

Назначая наркотики, нельзя откладывать на потом их документальное обоснование. Проверка из Госнаркоконтроля может нагрянуть в любое время, хоть днем, хоть ночью. И если каких-то препаратов недостает, а записи об их назначении отсутствуют, то врач, допустивший подобное, может запросто сесть в тюрьму. Так же точно опасна и пустая ампула, найденная не в сейфе, где ей положено быть, а в кармане у врача.

– Алла, отнесите, пожалуйста, историю Илье Иосифовичу на подпись. Он должен быть у себя, – попросил Данилов сестру и начал внимательно прослушивать невезучую любительницу сладкого.

Аускультативная («слуховая») картина в легких была обнадеживающей – умеренное количество хрипов в нижних отделах с обеих сторон. Дело явно шло на поправку, но торжествовать было рано. Нарушенная проницаемость порой восстанавливается очень плохо, и отек возвращается, стоит только снизить интенсивность терапии.

Данилов успокоился лишь в шестом часу утра, когда смог с полной уверенностью сказать самому себе, что угроза миновала. Помимо возни с отеком он несколько раз ходил на консультацию в отделения, наблюдал остальных пациенток реанимации, спускался по просьбе заведующего в обсервационный родовой зал и в приемный покой, где только что доставленная по «скорой» роженица внезапно потеряла сознание.

«С одной стороны, хорошо – под крышей, не на улице. Светло, тепло и сухо, – подумал Данилов, усаживаясь на диван в ординаторской с чашкой горячего кофе. – С другой, на «скорой» работаешь с одним пациентом, не разбрасываясь».

Исключения конечно же бывали – на тех же автомобильных авариях приходилось оказывать помощь сразу нескольким пострадавшим, – но подобные случаи были редки.

С докладом на утреннюю конференцию положено идти старшему из дежурных анестезиологов. Другой остается в отделении – передавать дежурство следующей смене.

Илья Иосифович вернулся с конференции злой, как стая голодных собак.

– Сиди и молчи, если дело тебя не касается! Зачем подливать масла в огонь? Радуйся, что не твой косяк разбирают, и не занимайся провокациями. Не при Сталине живем, слава богу!

– Подробности будут? – спросила Ахметгалиева.

– Будут! Это должен знать каждый. Короче говоря – оказывается, Фаина, ты взяла на операцию обожравшуюся шоколада тетку, чтобы испортить впечатление от работы золотых рук нашего роддома – господина Гавреченкова! Так сказал Емельяныч. И сразу же добавил, что не исключает и моего участия в этой попытке его дискредитировать. Хорошо, что хозяйка сразу же поставила его на место. Представляете, что будет с нашим роддомом, если этого дятла назначат главным врачом?

– У него есть к тому все задатки, – сказал Данилов. – Но это просто страшно представить. Лучше думать о чем-нибудь приятном.

– Родственники нашей сладкоежки так и не звонили? – поинтересовался Вознесенский.

– Нет, – ответил Данилов.

– Странно, – удивилась Ахметгалиева.

– Фаина, ты как вчера родилась, – развел руками Вознесенский. – Элементарных вещей не сечешь. Они звонят Гавреченкову и от него получают информацию. Можете представить, насколько она искажена. Ладно, пойдемте на обход и разбежимся по делам.

Перед тем как отойти от кровати Светланы, заведующий отделением попросил:

– Вы уж, Светлана Александровна, расскажите родственникам все, как было на самом деле. Что Фаина Равильевна предупреждала вас насчет приема пищи перед операцией, что желудок вам промыли, чтобы там совсем ничего не осталось, а вы потом взяли и тайно нарушили. А то ведь к нам вопросы будут, а мы же не виноваты.

– Скажу, скажу… – часто закивала Светлана. – Скажу, что я, дура, во всем виновата. Вы уж простите меня пожалуйста, – столько хлопот вам доставила. Думала – шоколадка маленькая, не повредит. – Виноватая улыбка, печаль во взоре. – А вопрос можно?

– Давайте, – разрешил Вознесенский.

– Скажите, а почему вы вчера после осмотра Мендельсона вспоминали?

– Синдромом Мендельсона называют ваше осложнение – аспирационную пневмонию. А что это вас так заинтересовало?

– Я думала, это вы намекаете… – после недолгого колебания призналась пациентка. – Ну, в отношении похоронного марша Мендельсона…

– Во-первых, марш Мендельсона – это свадебный, похоронный написал Шопен, – вздохнул заведующий. – А вам сильно повезло: в легкие попали буквально считанные капли рвотных масс. Если бы больше, то еще неизвестно, какой бы был исход.