Байки бывалого хирурга

– Ревнуешь, ревнуешь, – шутливо погрозила она пальцем своему любимцу, – иначе не вел бы себя так. Барсик, но здесь ты не прав. Мы должны быть гостеприимней. Зачем же пригасили Диму к себе, чтоб теперь от него нос воротить?

Но Барсик ничего не ответил, а гордо продефилировал в коридор и больше до утра в комнату Раисы Ивановны не входил. А хозяйка и не заметила столь прискорбного факта. Она лежала на кровати, и, заложив правую руку за голову, мечтала, как станет из Димы делать настоящего человека.

Но увы, мечтам не суждено было осуществиться. Через десять дней ее командировали на конференцию хирургов в Ярославль. Профессор Лажечников попросил ее на ней сделать доклад по больному Огородникову. Отказать ему Раиса Ивановна не смогла. И написав свое выступление на трех листах формата А-4, собралась и полетела вместе с профессором в старинный город на Волге, оставив Диму на хозяйстве.

Она вполне уже могла на него положиться. За то время, что Огородников прожил у нее, Раиса Ивановна не могла на него налюбоваться: и посуду помоет, и пол протрет, и еду разогреет – микроволновку быстро освоил. Даже преуспел в приготовлении таких простых блюд как омлет и гречневая каша. Барсик только все шипел на него и не спускал злых глаз с новоявленного недруга…

Через три дня довольная Раиса Ивановна на машине профессора тихо подкатила к своему подъезду. Попрощавшись с Лажечниковым, она взяла сумку и, оглянувшись, проследовала к входным дверям.

Дело в том, что Раиса Ивановна скрыла от Димы свой прилет. Разговаривая с ним сегодня утром по телефону, она сказала, что прилетит завтра, хотя уже одной ногой стояла на выходе из гостиницы. Решила проверить, а как ее подопечный себя ведет в ее отсутствие. Все же железное правило, выработанное годами: «Доверяй, но проверяй», в ней сидело весьма крепко.

Первым, что бросилось ей в глаза, вернее, кто бросился, это был сидящий в подъезде на пыльном подоконнике первого этажа взъерошенный, грязный и такой одинокий Барсик. Мятый, грустный котик яростно слизывал с передних лап заскорузлую серую грязь.

– Что случилось? – бросилась к Барсику Раиса Ивановна, холодея внутри от нехорошего предчувствия.

– Мяу! – только и смог вымолвить несчастный котик и бросился в долгожданные объятия.

Дверь в квартиру оказалась почему-то незапертой. Неслышно пройдя внутрь, Раиса Ивановна опустила сидящего у нее на правом плече котика на пол, поставила в угол дорожную сумку и, присев на стоявший неподалеку мягкий пуфик, сняла с уставших ног пропыленные туфли. Ее удивленный взгляд уперся в давно не мытые чужие ботиночки, то ли женские, то ли детские, стоявшие посередине прихожей в подсыхающей грязной луже. Из кухни доносились приглушенные голоса, и несло густым табачным дымом. Не найдя своих любимых домашних тапочек из оленьей кожи, подаренных еще покойным мужем, она босиком, тихо ступая, проследовала на идущие из кухни звуки.

– Да для меня эта старуха теперь все, что угодно, сделает, – громко вещал пьяный, до боли знакомый голос. Прислушавшись, Раиса Ивановна поняла, что он принадлежит Диме.

Остановившись перед дверью, она решила послушать, о чем идет речь. Барсик сидел рядом и смотрел снизу вверх на нее: чего, мол, остановилась? «Тсс», – приложила указательный палец к губам хозяйка.

– У нее комплекс вины передо мной, – продолжал бахвалиться перед кем-то невидимым Огородников.

– Какой еще комплекс? – хихикнул явно нетрезвый женский голос.

– Так она же чуть не угробила меня на операции. Можно сказать, почти зарезала, я вот только чудом выкарабкался. Вот она сейчас и старается, из кожи вон лезет, чтоб свою вину загладить.

– Ну ты, Димон, какие-то глупости говоришь, – подключился еще один мужской голос, и Раисе Ивановне и он показался знакомым. По крайней мере, она его уже где-то слышала.

– Да, я тебе зуб даю, – не унимался Огородников, – старуху совесть гложет, вот она и старается, добренькой хочет казаться. Поэтому к себе жить позвала и телефон купила, и одежду, и кормит, и поит.

– Да она на самом деле просто классная тетка, – вновь обозначил себя неопознанный пока голос, – меня вон, можно сказать, с того света вытащила. Тебя, кстати, тоже.

Тут Раиса Ивановна признала говорившего: голос принадлежал Севе Тропарю, средних лет бомжику, которого она пару месяцев назад спасала от перитонита, вызванного прободной язвой желудка. И лежал тогда Сева как раз в одной палате с Димой.

– Вот, значит, какие у него друзья объявились, – с горечью подумала Раиса Ивановна, – спелись, однако.

– Так ты чего хочешь, – ввязался в разговор писклявый голос пьяной женщины, – чтоб она тебе квартиру отписала? А сама она, где жить будет?

– Так у нее дочка есть, пущай к ней катит, а мне пускай мои моральные страдания компенсирует. Мне вон ее кот чуть глаза не выцарапал.

– Так ты тоже додумался ему хвост поджечь, – хихикнула девица.

Только сейчас Раиса Ивановна заметила, что у Барсика опален кончик хвоста. Почувствовав подзабытый прилив бешенства, она еле сдержалась, чтоб не ринуться в кухню, решив по максимуму выведать злодейские планы проходимца.