Байгуш

– Да ладно тебе. Ты и не спрашивал, наверное. Все равно пожрать надо. Давай в столовку, а оттуда на Дзёмги к ним, – и кроме этого ещё минут тридцать всячески уговариваю его. Повезло. Кое-как раскачал увальня. Пролетел час. Мы возле общаги. Снова долгий пустяшный разговор, в конце которого он соглашается их вызвать. Ушел. Я торчу на крыльце, злюсь и произвожу мысленный монолог:

– Значит, дамочки, не желаем знакомиться? Что же я вам сделал плохого? Чем вам так не угодил неизвестный с которым вы даже не перекинулись ни одним словом? Ну, погодите же. Я отомщу, и кара будет жесточайшей. Вы ещё пожалеете, крепко пожалеете за высокомерие. Теперь меня ничто не остановит.

 По истечении минут десяти С… возвращается.

– Сказали сейчас выйдут.

 И правда, выходят: летнее платье, раскрашенное в осенний листопад и голубенький в белые горошины сарафан, убранный тонким пояском. Красивые обе, но красота разная.  Которая справа сбитая, статная. Ростом в 1,7 метра. Босоножки на пробковой платформе. Улыбка до ушей. Глазищи огромные, хапающие мир, здоровый румянец от природы, несколько крупные малиновые губы – помады не нужно, на плечи ниспадает копна каштановых локонов, открытые руки отливают бронзой. Об таких в обычности скажут кровь с молоком.

 Вторая небольшого росту. Вся какая-то нежно-молочная и хрупкая. Черты лица правильные, утонченные, кожа чистая. Глаза зеленые, но не яркие, а нейтрально – болотной зелени, задумчивые, волос  тонок и в спелую пшеницу, аккуратные губки подведены розовой помадою, что в облике показывалось некоторою прозрачностью. Особо привлекали глаза девушки. В обратность первой, они как бы желали отгородиться ото всего окружающего и к тому находились постоянно опущенными. Не цвет волос, так с неё можно образ иконный писать.

 Я про себя: – Да-а… Девочки ничего. Какую из них выбрал себе С…? Интересно, уже женщины или..?  Ну-к покажись, которая из вас грешна? Хм… надо понаблюдать. Шило не скрыть в мешке. А девки ничего, можно и голову потерять. На кого же придется моя обида, на кого обрушится вся моя внутренняя злоба? Хотя собственно все равно это.

 С некоторых пор я стал замечать за собою нехорошее в характере. Часто ищу причин обидеться и затем формирую, как отомстить. И месть чтобы была как можно изощрённее и непременно в слезу. Прав был один франтоватый курсант, с которым пришлось однажды пребыть под арестом в одной камере, высказав мнение, что я злой. Вот и теперь, ещё совсем не зная девушек, я уже тверд в решении обидеть одну.

– Знакомьтесь, это Марина, указывая на шатенку, это Наташа – на блондинку.  А это А… – представили меня девушкам.

        Довольно скоро выяснилось, что С… надеялся на дружбу с Мариной, но всего пару раз после собравшись компанией он откололся и я стал появляться девушкам в одиночестве. А спустя еще некоторое время само собою мои ухаживания установились Наташе. Марина же только изредка проводила время с нами, а в основном старалась оставить нас наедине.

        Май 1981 год. Первый отпуск. Е. Снеговская.

 Первый отпуск не оправдал ожиданий. Сонный Ейск обнимала ветреная, дождливая погода и кроме того ни одного из товарищей не нашлось. Потому, порадовав родителей всего неделей у родного очага, убыл в Симферополь. Межсезонье в Крыму так же скучно, как и на Северном Кавказе. Съездил в Ялту и Алушту. Насмотрелся на вереницы печалящихся курортников, делающих променады по набережным. Скушно. Вернулся. Пошатался по музеям, кино. Посидел в кафешках. Скушно. Бессовестно скушно, а отпуск долгий, северный. Возвратился в Ейск. К концу мая установилось тепло. Настроения прибавилось. После зимы море несколько оживилось. Появились первые загорающие, водную синь начали резать катера.

 В один из дней, возвращаясь от моря, забрёл в парк им. Калинина. Заброшенный маленький парк. Обычно события происходят в другом парке – им. Поддубного. А этот невзрачный и более пригоден для преступлений, нежели для проявлений любви. Но я почему-то забурился именно в этот парк. Часа пол сидел на лавочке с вычурной чугунной спинкою. И уже совсем собрался домой, как увидел идущую по ступеням девушку. Пропустить такую породу возможности не было никакой.

Небесные ангелы, какой генофонд! Высокая, блондинка, глаза глубоко синие, несколько навыкат. Губы пухлые правильные, в алый мак. Естество прямо таки источает порок. Нет, проституткой она не была, но то, что её тело познало мужское внимание, не могло быть незамеченным. Не к возрасту по-женски раздавшиеся, плавно волнующиеся бедра брызжили этим фактом во все стороны.