Багровый прилив

Говоря, что не любит ранних подъёмов, Антрагэ ничуть не кривил душой. Он чувствовал себя не в своей тарелке, если ему приходилось вставать раньше пары часов до полудня. Эпиналь жил по большей части вечерней и ночной жизнью — приёмы, балы и маскарады, всё начиналось в столице Адранды ближе к заходу солнца и завершалось далеко за полночь, а то и ближе к восходу солнца. Тильон, чтобы не прослыть глухой провинцией, не отставал в этом от Эпиналя, да и в Водачче аристократы и богатые купцы также предпочитали устраивать мероприятия вечерами. Так что у Антрагэ утро ассоциировалось скорее с возвращением домой после шумной пирушки, и лишь охоты стали исключением из этого правила.

Однако как всякий настоящий адрандский дворянин и мужчина, Антрагэ был страстным охотником. И лишь ради этого своего увлечения он готов был подниматься ни свет ни заря. Правда, сегодня не тот день, когда он получил бы удовольствие от охоты, а потому барон пребывал в мрачном настроении. Слуги помогли ему одеться в перешитый местными умелицами охотничий костюм Мондави, благо тот, как и сам Антрагэ, был стройного телосложения, хотя и выше ростом. Рубашек же барону нашили здесь предостаточно, словно здесь, в глуши, где-то скрывалась целая ткацкая мануфактура. А может, так оно и было, ведь Антрагэ не давали так уж сильно отдаляться от поместья, и он не представлял, что вообще есть в округе. Откуда-то брались овощи, свежее мясо, молоко, и вообще всё то, что нужно поварам для их работы. Об этом он никогда не задумывался, равно как и о происхождении льна для многочисленных сшитых для него в поместье рубашек, нижних панталон с чулками и всего прочего.

Антрагэ старался не зевать и не потягиваться, когда вышел из поместья. На ходу порадовался, что не пренебрёг плащом — утром воздух был уже совсем не по-летнему холодным. Мондави с де Фуа и парой егерей, державших на крепких сворках псов, уже ждали его. Вместе они прошли в небольшой дворик, где конюхи приготовили лошадей. Двух. Если у Антрагэ и были сомнения насчёт того, что сейчас произойдёт, то в этот момент они окончательно пропали.

— Вы ничего не забыли, герцог? — поинтересовался он, когда Мондави с де Фуа заскочили в сёдла. К ним подъехал ещё и егерь с взведённым арбалетом в руках, как будто невзначай поставивший своего коня между герцогским и скакуном де Фуа.

— Отнюдь, — тон Мондави, когда он заговорил сейчас, был более живым. — Вы не стали интересоваться прошлым вечером, какого зверя поднимут егеря, и мне не пришлось лгать вам.

— Одного моего знакомого, друга можно сказать, не раз звали кабаном и пытались затравить. Вот только всякий раз это дорого обходилось самим охотникам.

— Проверим, насколько хороши вы, — пожал плечами Мондави. — Я дам вам фору в час, а после мы пустим по вашему следу собак.

Только теперь он стал живым, или, по крайней мере, таким казался. В голосе появились нотки страстного предвкушения, так иные говорят о предстоящей пирушке или свидании, или дуэли. Этого события ждут и считают часы, если не удары сердца до них.

— Не советую задерживаться. Если останетесь стоять, когда закончу говорить, мой егерь всадит вам стрелу в колено из своего арбалета. Поверьте, он бьёт без промаха.

Задерживаться Антрагэ не собирался — ждать окончания речи Мондави или стрелы в колено тоже. Он не доставил герцогу удовольствия и не побежал. Он сделал то, чего от него не ожидал никто.

Антрагэ сорвался с места, не тронув и пальцем шпагу, оставшуюся в ножнах. Два шага, отделявшие его от де Фуа он буквально пролетел, казалось, ноги его не касаются земли. Вторым прыжком Антрагэ заскочил на спину коня де Фуа, присевшего на задние ноги, но выдержавшего. Скакун у предавшего барона телохранителя был отменный, как и все в конюшнях Мондави. Левой рукой Антрагэ выдернул кинжал из ножен на поясе опешившего настолько, что не успел и пальцем шевельнуть де Фуа, и вонзил клинок ему в грудь, а после в живот. Де Фуа скорчился от боли, и Антрагэ толчком выкинул его из седла, благо наездником фианец был хорошим и стремена под каблук не загнал.

Егерь с арбалетом оказался проворнее де Фуа, однако пока бывший телохранитель и Антрагэ сидели на коне вместе, стрелять не рискнул. Ни перезарядить оружие, ни выдернуть из ольстры пистолет он бы потом не успел. Это и решило его судьбу — когда де Фуа вывалился из седла, Антрагэ уже держал в руке кинжал, который перехватил за окровавленный клинок. Сталь мелькнула тусклой рыбкой и вонзилась в горло егеря — тот откинулся назад. Нажать на скобу арбалета он успел, но стрела ушла в небо.

Антрагэ выхватил из ольстры, которую де Фуа предусмотрительно держал расстёгнутой, пистолет. Быстро взвёл курок и направил оружие на Мондави. С последних слов Мондави до этого момента прошло не больше полудюжины ударов сердца.

Де Фуа скорчился у ног коня, содрогаясь в последних конвульсиях агонии, егерь вывалился из седла, собаки рычали, чуя кровь, и рвались со сворки, однако слуги держали их крепко.