Багровая смерть

Зеленый от боли, нога согнута в обратную сторону, он сверкнул на меня темно-карими глазами скорее с гневом, чем с болью, и куда большим высокомерием, чем смогла бы я:

— Я бы стал лучшим царем крыс, а ты не отворачивайся от того, что не пробовала, потому что я знаю, что обслужил бы тебя гораздо слаще, чем кто угодно, кто был у тебя до меня.

— Ух ты, — поразился Син. — Мы тут стоим вчетвером, а ты собираешься нас всех оскорблять.

— Я знаю себе цену, — ответил Скарамуш.

Гортензио сказал Сину:

— Ты мальчик. Он, — указал он на Натэниэла, — дикая кошка, более искусен с мужчинами, чем с женщинами. Рекс так же жесток в постели, как и на ринге. Ни одной женщине не понравится такая жесткость.

Натэниэл, Син и Никки хором захохотали. Я сказала:

— Ты должен знать свою аудиторию. Но ты, очевидно, не знаешь.

— А что насчет меня? — спросила Магда.

— Ты женщина, — ответил Гортензио. — В этом плане ты не конкурент.

Я почувствовала теплый всплеск энергии, прежде чем низкое мягкое рычание просочилось из ее человеческих губ.

— Ты всегда был дураком.

Гортензио сделал шаг в ее направлении, что приблизило его ко мне, но смотрел он поверх моей головы на Магду.

— Назад, — сказала я.

Он меня проигнорировал. Я нанесла короткий удар ему в солнечное сплетение. Он был совершенно не готов, и это выбило из него весь воздух и согнуло его пополам. Я схватила его за затылок и обрушила его лицо на свое поднятое колено так быстро, так сильно и столько раз, сколько смогла. Я застала его врасплох, и он даже не попытался нанести ответный удар. Когда я увидела кровь, стекающую по моей ноге на мат, я оттолкнула его от себя, и он рухнул на бок на пол. Он не двигался. Нижняя часть его лица была кровавой массой такой густоты, что я уже не была уверена, сколько ущерба я причинила. Я знала, что у него сломан нос. Его глаза были открыты, но как и глаз Никки после того удара, не были сфокусированы.

Пьеретта побледнела и стала чуть менее уверенной в себе. Скарамуш по-прежнему выглядел сердитым и высокомерным сквозь боль и тошноту, но было что-то новое в его темных глазах. Думаю, неуверенность. Он строил свои планы на идее, что я не смогу ударить в ответ. Похоже, он пересмотрел ее. Хорошо.

— Я твоя королева, Гортензио. Это значит, что когда я говорю назад, ты делаешь, блять, шаг назад!

— Не думаю, что он может тебя слышать, — сказал Син.

— Значит, Пьеретта и Скарамуш могут повторить ему это потом, ясно? — сказала я, глядя в основном на Пьеретту.

Она отпустила руку Скарамуша и встала передо мной на колени, опустив голову на пол у моих ног; это был самый низкий поклон, какой она только могла сделать. Ладони она вежливо отвела назад, почти на плечи, так что только ее голова была у моих ног. Это было по-настоящему, но у нее были века, чтобы практиковаться во всех видах поклонов.

— Она останется в таком положении до тех пор, пока ты не прикажешь ей подняться, — сказал Джейк.

— Прямо сейчас это работает на меня, — сказала я.

Джейк чуть двинул губами, будто я его приятно удивила.

— Ты королева.

— Да, это так, и в следующий раз, когда один из вас забудет об этом, я буду использовать не колено, чтобы пустить вам кровь. Это ясно, Скарамуш?

— Хочешь сказать, ты лично нас убьешь?

— Нет, она не это имела в виду, — быстро произнес Джейк.

— Я не хочу вас убивать, черт возьми. Это пустая трата веков таланта и силы, но если вы заставите меня принять решение, я сделаю это.

— Я тебе верю, — сказал Скарамуш.

Голос Пьеретты был приглушен полом, когда она подтвердила:

— Да, моя королева.

— Поднимись, Пьеретта.

Она медленно, опасливо подняла голову:

— Ты хочешь, чтобы я встала, моя королева?

— Оставайся со Скарамушем или стой. Мне все равно; только не делай никаких глупостей.

— Да, моя королева.

— Ты приручила еще одного леопарда, Анита, — сказал Скарамуш.

— Как насчет тебя, Гортензио? Ты все еще намерен быть болью у меня в заднице, или я ясно выразилась?

Он осторожно зажал нос. Это сделало его голос странным, но довольно-таки понятным, когда он сказал:

— Предельно ясно, моя королева.

Я посмотрела вниз:

— Ну, а ты, Скарамуш? Ты приручен?

— Никто, кроме моего мастера, никогда меня не приручит.

— Но мы выразились ясно?

Он бросил по-настоящему ненавидящий взгляд на Никки, потом снова посмотрел на меня:

— Ты и твоя Невеста выразились очень ясно.

— Отлично, тогда между нами не возникнет больше проблем.

— Мы не проявим к тебе неуважения, но проблема все же есть, моя королева.

— И какова же она? — спросила я.

— Люди, с которыми у тебя есть секс, приобрели нашу прежнюю скорость и навыки или восстановили их в случае с Магдой и другим Арлекином в твоей постели, в то время как те из нас, кто не в твоей милости, продолжают терять как навыки, так и силу.

Я открыла рот, закрыла его и посмотрела на Джейка:

— Он прав?

Джейк вздохнул, пожал плечами и наконец ответил:

— Это не стопроцентная уверенность, но как гипотеза, к сожалению, имеет преимущества.

— Ебаться, — сказала я.

— Недостаточно, — вставил Скарамуш.

— Мы же не можем трахаться со всеми!