Багровая смерть

— К сожалению, это не прозвище. — Он протянул свой паспорт так, чтобы его собеседнику было четко видно, что там написано: «Мефистофель Девлин Деверо».

Нолан перестал хмуриться, его лицо разгладилось и стало более человечным, более привлекательным:

— Ни хрена себе имечко, Деверо.

— Я предпочитаю «Дев».

— Не виню тебя, — ответил он с ирландским акцентом, и почти улыбнулся, размышляя о том, как можно было жить с таким именем.

Имя и фамилию Деву дали родили, но я знала, что свое второе имя, Девлин, но выбрал сам. Когда золотым тиграм исполнялось десять, они сами выбирали себе второе имя. Большинство из них выбирали очень простые имена, либо же те, которые звучали нормально, но маленький Мефистофель выбрал наиболее созвучное с тем прозвищем, которое он уже себе заработал: Дьявол.

— «Деверо» — это французский, — сказал Нолан и заговорил на беглом, почти чистом французском.

Дев с улыбкой покачал головой:

— Большинство американцев не говорят на языке страны своих предков. Прости.

Нолан повернулся к Прайду, который стоял рядом со своим кузеном.

— А вы?

— Прайд^[14] Кристенсен.

— «Гордость» — это прозвище?

Прайд просто поднял свой паспорт так, чтобы Нолан его видел. Тот гласил: «Прайд Кристенсен». Второго имени не было, потому что он его и не выбирал.

— Если бы вы не носили разные фамилии, я бы спросил, не братья ли вы.

— Кузены, — ответил Дев и пихнул Прайда в спину.

Прайд вскинул бровь и нахмурился:

— Ты когда-нибудь повзрослеешь?

— А ты когда-нибудь вытащишь палку из своей задницы и научишься веселиться? — парировал Дев.

Прайд закатил глаза и отошел от своего лыбящегося кузена.

Нолан искренне улыбнулся, так что, очевидно, где-то внутри он все же был человеком. Приятно знать. Он повернулся к Фортуне, которая стояла к нему ближе всего:

— А вы?

— Софи Фортунада. — с улыбкой представилась она.

Вмешался Эдуард:

— Капитан Нолан хочет увидеть все ваши паспорта и имена, чтобы провести их через различные базы данных. — Мы знали, что такой исход не просто вероятен — скорее всего, именно так все и будет, поэтому народ взял себе те личности, за которыми не числилось ничего предосудительного. Вся поездка накрылась бы, если бы кто-то из наших засветился в списке Интерпола. Но с Магдой Сандерсон, Джейкобом Пеннифезером, Итаном Флинном, Домино Сантаной, Каазимом Фатом, Расселом Джонсом и Никки Мердоком проблем не будет.

Все выстроились в очередь, чтобы показать ему свои паспорта, как уже делали это перед куда более доброжелательными таможенникам. Более того, женщина сказала:

— Мы уже проверили их паспорта и карты.

— Мне не нужно видеть их карты, чтобы понять, что они перевертыши, — парировал Нолан, и последнее слово прозвучало так, словно это было что-то мерзкое. Этот парень быстро терял очки в моих глазах.

Он рассматривал паспорта так, будто ожидал, что часть из них окажутся поддельными. Сотрудники таможни немного оскорбились, потому что он ясно дал понять, что не доверил им проверку документов. Энергия, которая клубилась вокруг него, начала покалывать мне кожу, как марширующие насекомые. Это напомнило мне те ощущения, которые я ловила от энергии ликантропов до того, как сама стало носителем штамма, но если он сам был оборотнем, зачем ему понадобились мои ребята?

— Думаю, справитесь. Заберите из самолета свое снаряжение и поехали, — наконец, резюмировал он.

Представительница таможни сказала:

— Если с этого самолета будет еще багаж, нам придется досмотреть его.

Нолан повернулся к ней, вынул удостоверение из кармана на штанах и показал его ей.

Она нахмурилась и выглядела при этом крайне недовольной:

— Вы не можете поступать так все время.

— Согласно этой штуке — могу, — ответил он, и убрал удостоверение обратно в карман. После он пригладил его, будто хотел убедиться, что удостоверение на месте. Я гадала, что же это за удостоверение такое, а еще меня озадачило то, что сказала ему сотрудница таможни: «Вы не можете поступать так все время» — это означало, что мы были отнюдь не первыми специальными гостями капитана Брайана Нолана.

— Хватайте сумки и за мной, — бросил он.

— Туда, где мы сможем переодеться во что-то менее удобное? — уточнила я.

Нолан нахмурился, взглянув на меня, и снова линии, перечеркнувшие его лоб, были почти болезненными — как шрамы вместо морщин. Сколько же лет он был несчастлив, если они настолько исказили его лицо?

— Просто хватай свое снаряжение, дорогуша, переоденешься позже. — Он повернулся и направился к самолету так, будто все уже было решено.

— Мне казалось, что Бобби Ли остался дома. Он единственный, кто может называть меня так.

Нолан обернулся и уставился на меня. Его сверхъестественная сила колола мне кожу и танцевала на ней. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не вздрогнуть — ощущения были такие, словно кто-то топтался на моей могиле. Не в том смысле, что его парапсихический дар был связан со смертью или чем-то похуже; это просто означало, что он был действительно силен.