Бабы строем не воюют

Девицы, которые до этого просто хихикали над нелепым с их точки зрения положением, дружно захохотали в голос уже над самой Юлькой – их развеселило ее недоумение. Арина не сомневалась, что для всех девиц обнаженный мужчина давно не диковина. В конце концов, в банях мылись вместе с младшими братишками, да и вообще нагота у язычников не считалась чем-то запретным или греховным, как у христиан, – а почти все девчонки только недавно крестились. Но они уже вошли в возраст, когда просыпается женское любопытство, знали, что скоро их выдадут замуж, и не могли не проявлять интереса к мужскому телу. А тут, пожалуйста – не только разрешают, но прямо-таки заставляют глядеть. А может, и не только смотреть позволят?

Наставница быстро переглянулась с Веей и Ульяной, и женщины шагнули ближе к столу. Ульяна обняла сердито насупившуюся, готовую к резкой отповеди Юльку и осторожно отодвинула в сторону.

– Ты, Юленька, у нас умница, все видела, все знаешь, – ласково зажурчала она. – А девицам-то впервой вот так, вблизи, на обнаженного мужа смотреть. Тебя-то, лекарку, только телесные раны волнуют, а у них сейчас свое на уме, бабье. Погоди малость, дай им обвыкнуться, попозже про лечение расскажешь. Сейчас они все твои слова мимо ушей пропустят… – Ульяна, удерживая лекарку за плечи, обернулась и кивнула Арине в сторону девчонок, дескать, давай, а я пока тут…

Вея на правах старшей родственницы прикрикнула на веселящихся девиц:

– Вы чему радуетесь? Пряник первый раз попробовали, что ли?

– Да кто радуется-то? Подумаешь! – возмущенно фыркнула Проська.

– Тоже мне, невидаль! – поддержала ее Катерина.

– Вот и я о том же! Неужто никто за старым дедом не ходил? Не верю!

– Тетка Вея, ну ты же сама только что видела, как Юлька…

«Не было печали, теперь еще и это расхлебывать! Ну что бы тебе, девонька, посоветоваться… хоть с боярыней, хоть с Ульяной… Остановить их надо, не то стаей кого хошь заклюют – и ворожбы не побоятся. После этого уже никакой учебы у вас не получится».

Несмотря на свою смелость, Проська замялась, подбирая нужные слова, и девки, давясь смешками, согласно закивали. А вот Анька, к удовлетворению своей наставницы, на этот раз благоразумно передумала встревать и промолчала.

– Значит, все уже всё видели? – Арина приподняла брови и поманила к себе Катьку. – Ну раз ты все знаешь и все видела… иди-ка сюда.

Катерина, подозревая подвох, осторожно приблизилась, косясь на раскинувшегося перед ней обнаженного отрока.

– Раненые часто в беспамятстве пребывают, их обмывать придется… и нужду помочь справить. Вот представь, что перед тобой такой раненый и есть. – Наставница огляделась вокруг.

Вея тут же смекнула, к чему та ведет, ухватила с полки подходящую глиняную посудину из Юлькиных запасов и чуть ли не силком сунула Катьке в руки:

– Бери! Тебе нужно помочь ему малую нужду справить. Что делать станешь? Давай-давай! Дело нехитрое.

Катерина бочком приблизилась к столу, спрятала за спину свободную руку, а вторую, в которой держала неглубокий горшок, вытянула как можно дальше и попробовала, как ковшом, поддеть свесившийся уд. Подцепить плоть округлым краем посудины никак не получалось, Катька, старательно пыхтя, нагнулась поближе и сморщилась.

– Фу… Он что, совсем не моется, что ли? – охнула она, крутя носом.

– Так два дня в темнице безвылазно сидел, да и туда его прямо с занятий привели. Упрел, – невозмутимо пожала плечами Арина.

– А ты думаешь, тебе раненых прямо из бани привезут? – Юлька незамедлительно встряла с язвительными поучениями. – Унюхала она… такой дух бывает, что этот тебе еще цветком полевым покажется… И что ты горшком его зачерпываешь? Не кисель, чай. Бери да направляй куда надо!

– Как?.. – Несчастная Катька наверняка не отказалась бы и рассмотреть все поближе, и потрогать вдумчиво, но… не при этой же толпе? И не в одиночестве – страшновато в первый-то раз. Лучше всего – с одной-двумя близкими подружками: те и подначат, и поддержат. А потом с ними и поделиться можно, и пошушукаться-посмеяться. Девичьи тайны сближают… если не рассорят потом, конечно.

– Рукой, само собой, – пожала Арина плечами и добавила, повернувшись к хихикающим уже над Катькой девкам: – А потом и все прочие за ней то же сделают. Заодно и вымоете его, раз пахнет.

Смех стих мгновенно. Катька сглотнула, вытянула вторую руку, осторожно, двумя пальчиками приподняла пугающий ее отросток, чтобы направить его по назначению. Юношеская плоть сразу же ответила на прикосновение, хотя пока еще слабо: уд едва заметно вздрогнул. Девка охнула и отдернула руку.

– Бери-бери, не кусается! – хмыкнула Юлька, подходя поближе.

Подружки захихикали, а у Катьки на глазах от обиды навернулись слезы. И чего смеются? Их бы на ее место!

– Да чего вы мнетесь? Подумаешь!