Бабушка на яблоне

Геди возмущённо покачала головой:

— Но моя мама узнала бы меня и после более долгой разлуки, как бы я ни пахла!

У Фреди зародилась робкая, глупая надежда.

— А может, это вовсе не он? — тихо спросил мальчик.

— Нет, он, — сказала Герда. — Вы ведь нашли его в парке? Я в тот день после обеда пошла погулять с тремя щенками. Свинопас был самым озорным и всё норовил удрать. Он так перекрутил поводок, что мне пришлось на минутку расстегнуть ему ошейник, и он мгновенно рванулся куда-то в сторону и исчез в кустах. Я его долго-долго искала.

Фреди сдался:

— Да, тогда это, верно, он. Мы как раз и нашли его под кустом и вечером взяли с собой домой.

— Где вы живёте? — спросила мама Герды.

— В посёлке.

— А как вас зовут?

— Геди и Фреди Радеке. Вернее, Гедвиг и Альфред.

Герда снова взяла Мохнатку на руки и старалась его погладить.

— Свинопас, разве можно так рычать? Неужели ты не рад, что вернулся домой?

Фреди потянул сестру за рукав.

— Ну, мы пошли. До свидания, — сказал он громко и повернулся к выходу.

— Подождите! А вознаграждение! — крикнула Герда, но дети уже спускались вниз и даже не обернулись, когда Герда выбежала вслед за ними на лестницу, чтобы спросить, не хотят ли они взять поводок и намордник.

Они сделали большой крюк, чтобы не заходить в парк. Не хватало ещё, чтобы их окружили ребята и стали бы спрашивать: «А где собака?»

Мама ждала их перед калиткой.

— Где вы так долго пропадали?! — крикнула она ещё издалека. Потом заметила отсутствие Мохнатки. — Вы что, его потеряли?

Она внимательно поглядела на детей. Геди была зарёванна, а Фреди ещё мужественно боролся, чтобы не расплакаться, хотя глаза его были полны слёз.

— У магазина, где мы купили кофе, висело объявление, — объяснил он. Он глядел мимо мамы, на улицу, вдоль которой с обеих сторон выстроились совершенно одинаковые белые домики с красными черепичными крышами. — Мохнатка принадлежит одной девочке. Её зовут Герда.

— Ах!

Больше мама ничего не сказала.

Фреди продолжал: ему казалось, что, если он замолчит, слёзы потоком хлынут из глаз.

— У неё много собак. И все с именами из сказок. Мать Мохнатки зовут Госпожой Метелицей, самого Мохнатку — Свинопасом, а его сестру — Золушкой.

Он умолк и громко проглотил ком, который стоял в горле.

— Знаешь, — сказала мама, — если бы это не касалось нашего Мохнатки, то было бы даже весело, верно? — Она обняла обоих детей за плечи. — Пойдём погуляем. Может, съедим мороженое?

Кто отказывается, если предлагают съесть мороженое? На пять минут оно даже может утешить, но потом снова душит горе.

— Послушайте, — сказала мама, — помните того белого пуделя в магазине игрушек? Вам он тогда так понравился. Можно сейчас пойти его купить, и мы положим его в корзиночку, чтобы она не стояла пустой. Ну, что вы скажете?

Фреди думал, что белый игрушечный пудель никогда в жизни не сможет заменить чёрного живого Мохнатку, но он не хотел огорчать маму, поэтому промолчал.

Геди облизала липкие пальцы.

— Это был симпатичный пудель.

Они пошли в магазин игрушек и долго разглядывали витрины. Там была железная дорога, которая ехала то вверх по холму, то вниз и даже через туннель. Была и игрушечная электрическая стиральная машина, и игрушечный пылесос…

Когда, купив белого пуделя, они вышли из магазина, Геди спросила:

— Как мы его назовём?

— Только не Мохнаткой! — торопливо выпалил Фреди.

Мама кивнула:

— Ты прав. Есть только один Мохнатка.

— Может, тоже сказочным именем? — предложила Геди. — Белоснежка. Это очень подходит: он белый как снег.

— Я не против, — сказал Фреди. Ему, в сущности, было совсем безразлично, как назовут пуделя — Белоснежка или Фокус-Покус. Он тосковал по Мохнатке.

Папа был уже дома и, когда услышал о случившейся беде, подошёл к пуделю, чтобы его погладить.

— Этот хоть не стащит мой кисет.

Но дети не рассмеялись его шутке.

Геди отнесла игрушечную собаку в детскую и уложила в корзинку, на которой всё ещё красовалось написанное кривыми печатными буквами имя «Мохнатка». Она заботливо укрыла пуделя и аккуратно разложила его передние лапы поверх одеяла.

А потом села рядом на пол и снова горько заплакала. Ужин получился печальным.

— Лучше всего нам сегодня пораньше отправиться спать, — сказала мама.

Они тут же встали, вежливо сказали: «Спокойной ночи» — и ушли к себе. Такого ещё никогда не было.

Час спустя мама на цыпочках подошла к детской и осторожно приотворила дверь. Сквозь щёлку в занавеске на корзинку с пуделем падал свет уличного фонаря. Он по-прежнему лежал так, как его уложила Геди, — пухлые белые лапы послушно покоились на одеяле…

Фреди притворился спящим. Но мама сразу заметила, что он не спит. Она склонилась над его кроватью:

— Фреди!

Он уткнулся мокрым от слёз лицом в подушку. И всё же ему было приятно, что мама погладила его по голове и поправила одеяло. Потом она вышла — так же тихо, как вошла, — и вскоре после этого Фреди заснул.