Бабушка

Очутившись среди дорогих друзей и горячо любимой семьи, с которой он так редко бывал вместе, Прошек совсем растрогался и, когда Барунка начала произносить приветствие, на глазах у него показались слезы. Увидев, что отец прослезился, а за ним заплакали мать с бабушкой, дети начали заикаться, путать слова и тоже заревели. Бетка и Ворша, слушавшие стихи, стоя у дверей, закрыли глаза синими передниками и зарыдали. Табакерка в руках пана отца вертелась, как мельничное колесо, лесник вытирал рукавом свой красивый охотничий нож (он был в парадном костюме), чтобы скрыть волнение. Стоявшая у окна Кристинка плакала, нисколько не стыдясь своих слез, пока мельник, подойдя, не стукнул ее табакеркой по плечу и не прошептал; «Не вздумай хныкать на моем дне рождения!»

– Вам, пан отец, только бы подразнить человека, — упрекнула его девушка и вытерла слезы.

С мокрыми глазами, но с радостным и спокойным сердцем подошел Прошек к столу, налил в бокал вина, провозгласил: «За здоровье всех присутствующих!» — и осушил его до дна.

В свою очередь гости выпили за здоровье хозяина, и скоро все развеселились. А счастливее Яника в этот день никого не было. Лесник подарил ему двух кроликов, пани мама огромный пирог, сдобренный всевозможными пряностями, которые он очень любил; от бабушки Ян получил одну из серебряных монет, хранившихся в холщевом мешочке на дне сундука, родители тоже сделали ему хороший подарок. После обеда в саду неожиданно появились княгиня с Гортензией. Прошек с женой и бабушкой, а за ними и дети выбежали их встречать. Гортензия привезла Янику книгу в красивом переплете, в которой были нарисованы разные звери и птицы.

– Я приехала посмотреть, как ты сегодня веселишься, Ян, — приветливо обратилась княгиня к своему конюшему.

– В родной семье и с добрыми друзьями всегда весело, ваше сиятельство, — отвечал Прошек.

– Кто у тебя в гостях?

– Мои соседи, ваше сиятельство, мельник с семьей и лесник из Ризенбурга.

– Не задерживайся же около меня, иди к своим гостям, я сейчас уеду.

Прошек поклонился, не осмеливаясь просить княгиню остаться, но бабушка по простоте душевной рассудила иначе.

– На что это похоже, отпускать дорогих гостей, не попотчевав пирогами! — заявила она. — Ступай принеси, Терезка, аппетит приходит во время еды. А ты, Барунка, сбегай за корзинкой, я нарву черешен. Не угодно ли вашей милости отведать сливок, а то, может, вина?

Ян и Терезка были в замешательстве, они опасались, как бы простое обращение старушки не оскорбило княгиню. Но вышло совсем наоборот. С приветливой улыбкой княгиня соскочила с лошади и, передав поводья Яну, села на лавочку под грушей.

– С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, — сказала она, — но я не желаю, чтобы вы забывали своих гостей. Пусть они выйдут к нам!

Терезка убежала, а Прошек, привязав лошадей к дереву, вынес из дома столик. Минуту спустя на пороге появился лесник и низко поклонился; мельник был в большом смущении, но когда княгиня спросила, как идут дела на мельнице, и приносит ли она ему барыши, пан отец почувствовал себя, как рыба в воде; он до того разошелся, что даже предложил княгине понюхать табаку. Сказав каждому что-нибудь лестное, княгиня приняла от Терезки кусок пирога, а от бабушки стакан сливок.

Между тем дети окружили Яна, который показывал им нарисованных в книжке зверей и птиц. Гортензия стояла рядом и, радуясь вместе с детьми, охотно отвечала на все вопросы.

– Маменька, поглядите-ка, наша серна! — крикнул сын лесника, Бертик, указывая на изображение серны; матери и дети склонили головы над книгой.

– Султан как есть Султан! — вскричал Вилем, а настоящий Султан, услышав свое имя, начал вертеться около собравшихся.

– Видишь, это ты! — говорил ему Ян, показывая собаке рисунок. Был там и слон, такой огромный, что Аделька испугалась; был и конь, и коровы, зайцы, белки, куры, ящерицы, змеи, рыбы, лягушки, бабочки, божьи коровки, даже муравьи. Дети всех узнали, а бабушка, посмотрев на змей и ящериц, заметила: «Чего только люди не выдумают, охота всякую нечисть рисовать! …»

Пани мама пожелала видеть дракона, извергающего из пасти пламя, но Гортензия заявила, что такого зверя не существует, это чудовище вымышлено. Услыхав такое объяснение, мельник завертел табакерку и усмехнулся.

– Нет, графинюшка, ядовитых чудовищ с огненными языками довольно на свете, только они принадлежат к роду человеческому, и между невинными тварями их искать нечего!

Гортензия рассмеялась, а пани мама, хлопнув мужа по руке, сказала: «Много болтаешь, пан отец!»

Разговаривая о том, о сем с Прошеком и лесником, княгиня, между прочим, спросила, много ли в окрестности браконьеров.

– У нас осталось только два таких негодяя. Был и третий, самый глупый из них, я его не раз штрафовал, и теперь он сидит дома. А те двое чертовски хитры, никак их не накроешь, придется угостить дробью. Главный лесничий мне уже много раз советовал так поступить, только хорошо ли из-за зайца покалечить человека …

– Пожалуйста, никогда не делай этого, — сказала княгиня.