Бабочка под сапогом

Но молодость еще не кончилась — приходилось выкручиваться. Не поесть можно день-два. А вот не возлюбить ближнего своего, точнее ближнюю — уши закладывает, зрение расфокусируется, короче, организм требует. Высшим пилотажем у парней стало пойти в гости к девушке и покушать за секс. Подозреваю, что порой ребят подкармливали из жалости, а не за выдающиеся достижения во вспашке зяби. Русские женщины, они загадочные. Эк меня кинотеатр на философию сподвиг. Родители, а пойдем покушаем, да я вас в поезд посажу! А сам по своим планам буду действовать.

Посетители, они как проблемы, по одиночке не ходят. Навестили родители, через три дня очередное явление Христа народу — товарищ Онегин. Что характерно, в штатском. Это насколько плотно они меня ведут, что уже пронюхали о том, как я сейчас одеваюсь. Но по порядку. Провожу вторую тренировку, дневную, в зал приходит Сычев. Жорж, там на трубке висит человек, тебя спрашивает. Меня звонок по телефону пока напугать не способен, иду и думаю — Иванов проснулся или из полка нашли и будут взносы канючить. Еще мысль в голову закралась, а вдруг с подъемных тоже платить надо? Это ведь не налоговая, в Финляндию от них не сбежишь, а сбежишь, так и там расстреляют. В таком игривом настроении аллокаю в трубу:

— Алло! Милославский на связи.

— Жора, молодец, что на связи. Узнаешь голос?

— Голос узнаю, а откуда он у вас? Сперли у Онегина?

— Ха-ха-ха, рассмешил! За что люблю с тобой общаться, Жора, так это за юмор и позитивное мышление. За тобой во сколько заехать? Я на колесах.

— Приехал кормить? Одумался, поздравляю! А то может зайдешь, поспаррингуем.

— Чтоб ты меня головой в пол воткнул? Нееее! Лучше я тебя покормлю по-человечески.

— Добро. В семнадцать-тридцать тогда выхожу к калитке. Или зайдешь?

— Да чего я там не видел. До встречи!

Это у нас в команде так течет или в зенитно-ракетном полку. Фраза «головой в пол воткнул» к какому эпизоду относится? Стой, мне же тот особист прямым текстом сказал — всё под контролем. Ну и ладно. Я в парке не мастурбирую на памятник Ленину, использованные крышечки от Байкала в кафетериях не ворую, пусть присматривают за мной бойцы невидимого фронта, вдруг уберегут от чего.

Последний раз, когда в двадцать первом веке был в Минске, меня поразило минимальное количество кафешек в центре города, особенно в сравнении с Москвой. Зато именно там, в каком-то непафосном заведении я встретил Счастье с большой буквы. Меня обслуживал официант по фамилии Счастье. Вот и в советском Минске приятных на первый взгляд заведений мало. Но в сравнении с Москвой — больше. В Москве сейчас больше столовых, пельменных и прочих забегаловок для трудового народа. Москва восьмидесятых город-труженик. Опять-таки, может и Минск трудяга, но я его снова почти не вижу. Зато каждую неделю в ресторан водят. Или возят, так даже лучше.

По нездоровой традиции в машине не разговаривали, отложили на ужин. Что мне нравится в Минске всё больше и больше — вежливость и отсутствие так раздражающего быдлячества в швейцарах. И чистота, даже зимой перед рестораном чисто и снег убран до асфальта.

— Жора, а ты там за границей был? — Мне сразу стало понятно, где там. «Там» Онегин подразумевал тогда.

— Был. В Италии, в Австрии, в Чехии, на Гаити в Доминиканской республике.

— Легально?

— Конечно легально. В том варианте истории любой работяга мог свободно кататься по миру. Если деньги были. Капитализм, он такой.

— Ты сказал «в Чехии». Развалилась Чехословакия?

— Угу. Но спокойно развелись, без скандалов. Вот Югославия в лоскуты с войной, резней и бомбежками Белграда.

— А кто бомбил?

— США и НАТО. Новая концепция — НАТО до порога. Вся Европа, считай, кроме Белорусии и Украины.

— И прибалты?

— Петр, так они и сейчас не скрывают своих предпочтений.

— Там русских больше половины, как так выйти могло? Там армия, органы…

— Местные русские захотели в Европу.

— Понял. На Гаити ты что делал?

— Отдыхал. Представь страну аналог Кубы, которую американцы для себя превратили в очередной дорогой курорт и летают отдыхать, как мы в Сочи.

— Да, в Сочи классно, я там был.

— После Гаити, точнее Доминиканской республики на Сочи даже взглянуть противно.

— Это почему?

— Потому что богатые умеют отдыхать. И работать тоже. А еще там пляжный сезон двенадцать месяцев. Строишь дом отдыха на берегу, и он приносит прибыль весь год без перерыва, как мартеновская печь.

— А машина? Машина была? — Эк его на лирику потянуло. Или зубы заговаривает?

— Не было. В Москве машина не нужна. А за город или за покупками меня старший сын возил на своей машине.

— На Волге?

— На Субару. Японская машина.

— Чего ж не на нашей?

— Наша машина — это тоже Сочи. С воспоминаниями покончили? Давай теперь конкретно.

— Нет, Жорж, пацаном ты мне нравился больше. Хоть и нахалом был, но не таким окончательным. Субординацию вроде как держать умел.

— Петр, так я твоего звания не знаю. Может ты ефрейтор, а я целый сержант. С чего мне боевому сержанту субординировать перед ефрейтором. А что ты в капитанских погонах приезжал, так я тоже успел их поносить в своем полку.