Бабочка и василиск

— Это еще почему?! — возмутилась она.

— В каждой порядочной банде должна быть своя Маруся. Даже еще лучше — Маруха…

— Ну уж нет! На Марусю я еще согласна.

— Порядок. Какие еще будут условия?

— Не все сразу, Атос. Я буду ставить условия по мере возникновения.

Он снова засмеялся:

— Каприз, возведенный в закон? Что ж, придется терпеть.

— Придется, Атосик. Да ты обязан терпеть мои капризы уже только потому, что любишь меня. Или не так?

— Так, так.

— И все-таки я никак не пойму, почему мы с тобой встретились? Питер — огромный город…

— Все просто. — Он перевернулся на живот. — Оба мы — провинциалы, оба — чужаки в большом городе. Оба обладаем силой: я — физической, ты — сверхъестественной. Нас обязательно должна была прибрать к рукам СИСТЕМА. А работая в одной системе, даже по разные ее стороны, мы неминуемо должны были встретиться.

— Не совсем тебя поняла, но я очень рада, честное слово.

— Я тоже.

… Домой она явилась через неделю. Она открыла дверь ключом. На звук из комнаты в коридор вышел отец. Вид у него был неважный.

— Где ты шляешься? — тихо спросил он, не глядя ей в глаза. — К тебе мама приехала.

Маша испугалась: если мама приехала несколько дней назад, что она подумала?

— Давно?

— Сегодня днем.

— И что ты ей сказал?

— Что ты куда-то с утра убежала. У нее отлегло от сердца.

— Спасибо, папа, — потерлась она щекой о его колючую щеку.

В этот момент из комнаты выглянула мать. И они бросились в объятия друг друга.

Маруся

1

Хоть и летнее, но промозглое питерское утро. Желтый газик с синей полосой посередине корпуса и с надписью «вневедомственная охрана» по этой полосе остановился перед обитой серой жестью дверью. Маленький мрачный человек по фамилии Ляхов, в милицейской форме, с кобурой на правом боку и объемистым кожаным портфелем в левой руке, выбрался наружу и, поправляя густые унылые усы, огляделся. Перед дверью стояла девочка в джинсовке, с цветастой сумкой-рюкзачком.

Что-то шевельнулось у Ляхова в душе — какая-то смутная тревожная ассоциация, но, зная себя как человека неоправданно мнительного, он не придал этому значения и бодро пошагал к двери. Поравнявшись с девушкой, он бросил:

— Иди-ка, девонька отсюдова, не мешайся под ногами.

— А вы, дяденька, инкассатор? — спросила та.

— Да, да, — раздраженно ответил Ляхов. — Топай, говорю, отсюдова.

Но та и не думала уходить. Склонив голову набок, она улыбнулась Ляхову безмятежной улыбкой и сказала проникновенно:

— Тогда я вас сейчас грабить буду.

И тут он вспомнил. Саня Вахромеев, у которого неделю назад без единого выстрела шпана два миллиона отняла, прежде чем его в СИЗО увели, все о какой-то девке в джинсах кричал. «Была, — кричал он, — и вдруг — нету!..» — Все думали — бредит. Или под психа косит, чтоб не посадили. А вот она — ДЕВКА.

Ляхов схватился за пистолет… Никого перед ним не было. Он стер пот со лба, вернулся и сел в машину.

— Ты чего? — спросил его напарник-водитель Колька — жирный, рыжий и конопатый.

— Да ничего. Так. Показалось.

— Крестись, — недоверчиво хохотнул Колька. — Ты давай быстрее, обед провозимся. Заболел, что ли? Слышь, давай я, а?

— Иди ты, — огрызнулся Ляхов, — у тебя и допуска нет. Случись что, кто отвечать будет?

Отерев еще раз испарину, он спросил осторожно:

— Коль, ты девку в джинсах видел?

— Хиппарьку, что ли? Вон там стояла.

— Ну, а потом?

— Что потом?

— Куда делась?

— Че ты тюльку гонишь? — надулся напарник и отвернулся. Ляхов вдруг схватил его за грудки, развернул, притянул к себе нос к носу и рявкнул: — Куда девка делась?

— Ты че, белены объелся?!

Но Ляхов рубаху не отпускал.

— Ты че, серьезно, что ли?.. Куда, куда… Вы чего-то с ней побакланили, она повернулась и вон туда, за угол зашла. А чего?

Ляхов отпустил рубаху.

— Ладно. Смотри внимательнее. Не нравится мне тут что-то. Пошел я.

— Ну, ты артист, — хохотнул жирный, облегченно поправляя воротник. Но Ляхов так глянул на него, что тот сразу осекся.

Инкассатор, озираясь и выставив зажатый в правой руке пистолет, кошачьей походкой достиг двери и позвонил. Дверь служебного входа в магазин Ювелирторга отворилась. Сигнализация сработала, но тут же была отключена изнутри тем, кто открыл. Ляхов скользнул внутрь.

И в этот момент рыжий Колька увидел ту самую «хиппарьку», выходящую из-за угла.

Уставившись на нее, он распахнул дверцу и выполз наружу. Он понял, что с ней что-то неладно, но не мог понять, ЧТО. А потому и не мог испугаться по-настоящему, и не знал, что следует предпринять.

Она остановилась в нескольких шагах от него, и с минуту они молча разглядывали друг друга. Потом лицо ее вдруг исказилось гримасой боли, и она вскинула руки к вискам. Конопатый Колька вздрогнул: на том месте, где она только что стояла, никого не было. (Два исчезновения за день — большая, конечно, нагрузка, но терпимая. Несколько часов головной боли окупятся с лихвой.) И тут дверь магазина отворилась и вышел Ляхов.

— Лях, сюда! — закричал ему остро почуявший надвигающуюся опасность Колька. — Бегом! Она была тут! И пропала! Скорей!