Бабочка и василиск

Она переоделась тут же — за ширмой и пошла было к выходу, но ее окликнула продавщица, яркая женщина лет тридцати пяти:

— Девочка! Позволь дать тебе один совет.

— Слушаю вас.

— Во-первых, не мешало бы тебе привести в порядок свою голову. То, что ты сейчас надела, и то, что творится у тебя на голове, — вещи несовместимые. Во-вторых, не сутулься, держи голову выше, ты красавица. Вот и все.

— Спасибо. Почему вы так добры ко мне?

— Ты очень необычная покупательница. Да, вот еще что: этот жуткий баул, — она показала рукой на сумку-рюкзак, в которую Маша сложила старую одежду, — можешь пока оставить у меня.

Маша зашла обратно за ширму, переложила деньги в бархатную сумочку, затем, еще раз поблагодарив продавщицу, обменялась с ней телефонами и, отдав ей свое потрепанное барахло, отправилась в салон красоты.

… Знакомый подъезд, знакомая лестница с деревянными перилами, знакомая дверь, знакомая кнопка звонка… Алка стояла на пороге точно такая же, какой ее запомнила Маша." Ничего в ней не изменилось. Хотя нет. Пожалуй, появилась в ее фигуре неяркая, но заметная женственность. Да, пожалуй, она даже стала привлекательной. Это при том, что сейчас она без макияжа, в растянутых на коленках спортивных штанах и полосатой футболке.

— Вам кого? — спросила она, во все глаза разглядывая молодую и роскошную красотку на своем пороге.

— Простите, — затеяла игру Маша, — мне правильно сказали адрес, тут ли живет девушка по имени Алла?

— Да, это я.

— Очень рада. Мне о вас рассказывали много хорошего.

— Кто, если не секрет?

— Помните ли вы девочку, которая до девятого класса училась с вами? Ее звали Маша.

— Ах, так это она вас прислала? — оживилась Алка и тут же прозрела: — Машка, ты?!

Они обнимались, смеясь и отступая на шаг, разглядывали друг друга… Алка покачала головой:

— Ёлки! Какая ты!..

— И ты тоже стала симпатичной.

— «Тоже», — передразнила Алка, — от скромности ты не погибнешь. А вообще-то правильно. Я всегда была пацанкой, пацанкой и осталась. Ну где ты, как ты? Где учишься или работаешь?

— А ты?

— Я — в политехе, на физмате, представляешь, занесло? А ты небось в университете?

— Я пока отдыхаю.

Возникшая после этих слов неловкая пауза затянулась, но Алка вовремя нашлась:

— Да что мы тут в дверях стоим? Проходи.

Алка для приличия поотказывалась от подарочных духов, но, конечно же, приняла их, и сейчас обе умирали от удовольствия: Алка — разглядывая и обнюхивая флакончик, Маша — наблюдая ее ребяческую радость.

— Знаешь, — призналась она, — а я ведь дома-то еще не была.

С трудом оторвав взгляд от подарка, Алка уставилась на Машу:

— Ты что, не с ними приехала?

— Нет. А почему…

— Да ведь они за тобой в Ленинград улетели!

— Куда?

— В Питер. В среду.

— Приплыли… — мрачно констатировала Маша. — Слушай, у меня даже ключа от квартиры нет.

— Ну и ладно. У меня поживешь. Куда они денутся? Через пару дней примчатся.

— Не уверена. Меня уже сто лет в Питере нет. Сейчас мама, небось, всю милицию там на уши поставила, по моргам мечется.

— А где ты была?

— Та-ак, — неопределенно протянула Маша вместо ответа. И вернулась к прежнему: — Что делать-то?

— Телеграмму дай.

Маша на минуту задумалась, потом согласилась:

— Придется. Но ведь потом, когда они домой примчатся, начнется… Отцу-то я записку оставила, что все в порядке, чтобы не искал, ему достаточно. А маме все объяснить придется.

— А что объяснять? Где ты была? Откуда у тебя все это? — она сделала неопределенный жест рукой.

— Ой, ну ты-то хоть не доставай, ладно? Я все тебе расскажу, только потом. А сейчас я хочу умыться, хочу есть, хочу отдохнуть и так далее.

— Правда, дура же я! — встрепенулась Алка. — Ты же с дороги. Иди в ванную, а я пока на кухне сварганю что-нибудь. А вообще-то, — она взглянула на часы, — сейчас мама с Никитой придет, она нас и покормит.

… Когда Маша проснулась, было уже девять вечера. Алкина мама снова хлопотала на кухне. В комнате стоял полумрак. За окном шелестели тополя.

«Как здесь хорошо, — подумала Маша, — даже не ожидала, что могу так соскучиться по своему городишке…»

В дверь заглянула Алка и, увидев, что глаза Маши открыты, обрадованно воскликнула:

— Ну, слава Богу, проснулась! А я уже думала, будить придется. Вставай бегом, умывайся и одевайся. Мы идем к моим в общагу.

— Куда? — не поняла Маша.

— В общежитие, к моим одногруппникам.

— Зачем?

— Пьянствовать! — радостно сообщила Алка. — У мальчика одного день рождения сегодня.

— А как на меня смотреть будут, я же чужая?..

— «Чужая», ну ты скажешь! Да у нас в группе одни мужики. Для них симпатичную девчонку привести в компанию — лучший подарок.

И действительно, Алкины одногруппники выказывали Маше такую бездну внимания, что она очень скоро стала чувствовать себя среди них, как рыба в воде. Правда, где-то в глубине души по своему житейскому опыту она ощущала себя много старше всех этих ребят — своих одногодок, но все равно ей было приятно. Пили водку, пиво и какую-то жуткую «клюковку». Закусывали каким-то странным салатом и консервами. Гремела музыка.