Бабьи тропы

Перед самым лицом Петровны монах размахивал руками, толкал двух мужиков в грудь и кричал:

— Отойдите, православные!.. Отойдите!.. Нельзя вам сегодня…

Мужики попятились и молча стали спускаться вниз по ступенькам.

А Петровну злоба трясла. Она стояла перед монахом, не отступая ни на шаг.

Монах закричал на нее:

— Нельзя, тетка! Русским языком тебе говорю… нельзя!..

— Почему нельзя? — гневно спросила Петровна.

— Потому и нельзя, — сердито уговаривал ее монах. — Начальство сегодня… господа… купечество.

— А я… не человек, что ли? Ведь и я такая же православная…

— И ты человек, да не всякому человеку сегодня возможно… Сама видишь: сколько сегодня миру-то?.. Иди, иди… Спускайся обратно.

Петровна не отступала и, блестя круглыми черными глазами, свое твердила:

— Что… по одежке пропускаешь к богу-то?

Монах покраснел. Схватил Петровну за рукав и угрожающе крикнул:

— Иди, тетка, тебе говорю!

Но упиралась Петровна, не сделала и шагу назад.

Монах крикнул городовому:

— Землячок!.. Помоги-ка…

Вдвоем с городовым они подхватили Петровну под руки и спустили по ступенькам на землю, приговаривая:

— Иди, упрямая!.. Иди, господь с тобой…

— Иди, пока в каталажку не отправили… Иди!..

Словно пьяная, шла Петровна монастырским двором к воротам. Охваченная обидой и гневом, она не замечала людей, толпившихся перед храмом и у монастырских домов.

Городовой и монах как будто сорвали с нее какое-то покрывало, которым отделена она была от монастыря и от людей.

Занятая думами о своем тяжком грехе и молением, только теперь поняла Петровна, что в словах Степана есть какая-то правда. Только теперь увидела, что большинство монахов действительно жирные, краснощекие и охальные. Днем они бездельничают, шляются по лесу, по деревенским избам да по номерам монастырской гостиницы, а к ночи уводят в свои кельи молодых богомолок. Только теперь вспомнила, что не один раз сама около храма примечала запах винного перегара и что запах этот исходил от монахов. Тревога и какие-то неясные сомнения опять полезли в голову. Будто чей-то посторонний голос нашептывал ей:

«Где же бог?.. Чего он смотрит?.. Почему разрешает начальству сортировать людей по одежке?.. Почему допускает в таком месте, как в монастыре, около мощей угодника, пьянство и блуд?»

Но упорно гнала Петровна из головы греховные сомнения. Медленно шагала по монастырскому двору к воротам, крестилась и чуть слышно шептала:

— Прости, царь небесный… Не осудь меня за мысли мои грешные…

Не заметила Петровна, что около монастырских ворот Степан быстро нырнул в толпу направляющихся в храм богомольцев. Не заметила и того, что у самых ворот встретил Степана брат Игнат и, взяв его за руку, не особенно громко, но обрадованно сказал:

— Ага, пришел, Степан… А я тебя ищу… Дело есть… Пойдем-ка в келью ко мне… Потолкуем…

Чуть не столкнулась Петровна лицом к лицу с мужем и с монахом, но, занятая своим раздумьем, прошла мимо, не заметив их.

Пришла на квартиру, залезла на полати и провалялась до полудня. Лежала расстроенная, взволнованная и все думала и чего-то ждала. Лишь к полдню успокоилась. Вместе с успокоением пришло в душу какое-то новое и странное чувство. Лежала Петровна и в мыслях уносилась к богу. Ждала: вот-вот побегут люди по монастырскому двору и по деревне и радостно закричат:

«Чудо!.. Совершилось чудо!.. Там, в монастыре!.. Около мощей угодника!.. Чудо!.. Чудо!»

И казалось Петровне, что после того легко и радостно будет людям жить на земле. Преобразится человеческая жизнь. Свалится страшная гора с плеч самой Настасьи Петровны.

Но в этот день чуда в монастыре не совершилось.

Глава 9

В воскресный день, лишь только стало солнце ощупывать землю своими неуловимыми, но теплыми объятиями, поднялась Петровна на ноги, подняла Степана и Демушку и потянула их к ранней монастырской обедне. Вместе с ними из дома вышли хозяйка Акулина Ефремовна и дочка ее Паланька. Эти не на богомолье пошли, а в лес по ягоду-голубицу. У монастырских ворот расстались. Ширяевы пошли в церковь. Хозяйка с дочерью направилась в обход деревни к лесу.

Несмотря на ранний час, в церкви было уже полно народу — все прибывшие с разных мест богомольцы.

На этот раз Петровна молилась особенно усердно, старалась прогнать из головы греховные сомнения, которые терзали ее уже несколько дней. Точно во сне, слышала она перекликающиеся голоса попов, дьяконов и дьяков, пение монашеского хора и звуки колокольного перезвона. И чем больше молилась она, тем больше сгущался у нее в голове какой-то едкий туман, в котором мысли ворочались, как колеса тяжелой телеги в распутицу. Но Петровна упорно молилась и страстно звала себе на помощь святого угодника.

Степан недолго стоял около жены. Перекрестившись раза три, он вышел незаметно для Петровны из храма и направился к монашеским кельям.

Не достояла обедню и Петровна. В середине службы взяла Демушку за руку и вышла из церкви в монастырский двор.

— Мама! — захныкал голодный Демушка. — Пойдем домой… я есть хочу…