Б/У или любовь сумасшедших

— Завидую вам черной завистью и падаю к ножкам. «Клиническую психиатрию» Коплана и Хопса привезите, а? Это ведь дороже всяких колготок, «шарпов» и прочей ерунды.

— Я привезу. Но не в подарок, а на длительное пользование.

Хлопнула дверь лифта на втором этаже.

— На ксерокс?

— Ваше право.

— Падаю к ножкам.

«Сегодня или никогда».

* * *

«Сегодня, и больше никогда, сегодня, и больше никогда…» — прокручивалось неотвязно. Пустынная Кропоткинская. Редкие витрины за отсутствием товаров украшены картонными психоделическими фигурами, елочным «дождем».

Еще год назад все-таки возвышались пирамиды тошнотворных консервов, что дальше?

В сумке лежит бутерброд с маслом, масло добыто ценой двухчасового стояния в «Гастрономе» Дома на набережной. Чай пока еще есть, кофе, как ни странно, тоже.

Шопенгауэр считал, что в старости надо желать не счастья, а отсутствия несчастья. Что ждет эту несчастную страну? Что ждет всех нас?

Двадцать восьмого марта на улицы вывели войска, в подворотнях стояли бэтээры. Великое противостояние. Одни «радетели» вызвали народ на улицу митинговать, другие — омоновцев, солдат и милицию. Достаточно было малой искры, — пьяной драки, тычка в грудь, чтобы залить кровью одну шестую. «Кипучая, могучая, никем не победимая» замерла в обреченном ожидании. На Маяковской какие-то анархонудисты разгуливали голяком, на Манежной покачивались на палках плакаты «Коммунисты всех стран, соединяйтесь и убирайтесь», «Выходя из окопов, не забудьте выйти из парламента».

Горело американское посольство. В тот день она позвала друзей на годовщину смерти Антона. Гости ушли задолго до двенадцати. С сумерками ангел накрыл крылами голодный город и разошлись по домам демократы, коммунисты, анархисты, сталинисты, члены «Союза» и члены «Щита».

Тихо урча, разъехались бэтээры, которым был отдан приказ: на улицах города не останавливаться, что бы ни случилось. Подразумевались безумцы, ныряющие с тротуара под колеса и гусеницы.

Великое противостояние не разрешилось, и снова бастовали шахтеры, жгли и резали в Карабахе, умирали от холода новорожденные и старики в Осетии.

Беженцам аккуратные строгие волонтеры из Германии раздавали толково собранные посылки, «мерседесы» со знаком фирмы «Каритас» мелькали на улицах, на Рижском рынке торговали колбасой и шоколадом из посылок.

Хватит, хватит! Розанов говорил, что в такие времена единственное спасение — частная жизнь. Вот и газета так называется. Интересно, что такое сейчас «частная жизнь»?

Ничего себе, как говорит Наташа — круто.

«Разведенная прелестная женщина 36 лет, бисексуальна, материально обеспечена, очень активная и горячая, хотела бы связаться с супружескими парами и юношей с хорошими данными».

Та-а-ак. Читаем дальше. А вот и пара, причем тоже горячая, то, что нужно.

«Горячая супружеская пара 29/30 лет, свободные, симпатичные, образование высшее, желает познакомиться с женщинами или супружеской парой для «чейнджа» или приятного совместного интимного времяпровождения. Гарантируем и требуем полную тайну».

Кажется, в этом новом мире для таких, как ты, места нет. А как насчет чейнджа? Да нет, поздно уже для чейнджа. Наверное, материал, из которого слепила жизнь, не первосортный, но переплавке не поддается. Примеси и присадки не выпариваются. Вот так-то. Нет места и не предвидится. Разве что… «Мужчина, 28 лет, сексуально грамотный, с исключительными возможностями, готов доставить радость женщинам от 18 до 46 лет».

И здесь не вписываешься. Впрочем, при нынешней инфляции «радость» наверняка по коммерческой цене. Можно представить себе эту «радость». Нет, не можешь. Воображения не хватит. В той системе координат, в том пространстве, где прошла твоя жизнь, такого быть не могло. Сначала. «Я на подвиг тебя провожала… но слезы сдержала… иди всегда смело… перевяжет подруга горячие раны его…» Потом… «и были три свидетеля: река голубоглазая, березонька пушистая, да звонкий соловей…» — даже в песнях уродливым отражением кошмарных ночных пришельцев маячили три свидетеля — понятые.

На чем же мы остановились? Что пелось последним, перед «мы ждем перемен», которую пели уже другие.