Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром

Вряд ли дефиксионы в ближайшее время утратят свою актуальность. Более того, я думаю, что сфера магического письма – это широкое поле для экспериментов. Исторические записи полезны для изучения суждений, которые наши предки высказывали о магии, но важно не впадать в рабскую зависимость от прошлого. Так, применение свинца как материала для написания дефиксионов в Древней Греции объяснялось тем, что он был доступен и на нем легко было наносить знаки. Только в относительно поздних дефиксионах физические и магические свойства свинца использовались по симпатическому принципу: например, просили богов сделать человека, названного в записи на свинцовой табличке, таким же тяжелым и холодным, как свинец. Первые создатели дефиксионов, вероятно, воспринимали свинец примерно так, как мы воспринимаем пергаментную или бескислотную бумагу – как неплохо сохраняющийся, в каком-то смысле особый, но не очень уж необычный материал для письма. Так что для нас, живущих в ХХI веке, использовать свинец для письма – значит серьезно опережать предков, а не следовать им. Для нас пергаментная и тряпичная бумага – гораздо более уместный выбор, если мы хотим придерживаться соответствующего символического значения материалов. Конечно, мы можем вообще отказаться от этого значения и по той или иной причине осознанно игнорировать древнюю практику.

Например, в древней практике дефиксионов буквы наносились на свинец стилосом, инструментом, состоящим из острия и рукоятки. Этот инструмент для письма не считался в то время диковинкой. Возможно, он не был настолько распространен, как в наше время шариковая ручка или карандаш, но являлся вполне доступным для людей со скромными средствами. Буквы вырезали на материале, используемом для письма (свинце). Мы же почти всегда пишем так, что буквы выступают над поверхностью, то есть кладем вещество для письма поверх материала, на котором пишем (в большинстве случаев это чернильные или графитовые частицы на бумаге). И хотя «выступающее» письмо было известно в Древней Греции и в Древнем Риме, принцип вырезания там являлся все же более распространенным.

Смысл этого исторического отступления в том, чтобы читатель понял: когда мы сидим с ручкой, бумагой и чернилами, у нас есть три предмета, а у древнего грека или римлянина их было только два: стилос и свинцовая табличка. Так что, если мы захотим придать своему действию максимальную символическую значимость (это вообще хорошая магическая практика), нам придется устранить чернила. Неизвестно, что в данном случае использовали древние маги – если они вообще что-то использовали. Поэтому я не собираюсь отстаивать определенный набор символических ассоциаций как лучший из всех. Но в собственной практике я пользуюсь специальной ручкой (с металлическим пером, ее подарил мне друг) и воспринимаю ее как axis mundi, центр мира и точку входа во все возможные миры. К бумаге я отношусь как к поверхности самого сознания, к субстанции, на которой пишется Вселенная – а я своим действием собираюсь редактировать или дополнять ее. Наконец, я смотрю на чернила как на жидкость из глубин моего подсознания, черную, но пронизанную светом разума. Так что я наношу субстанцию своего подсознания на поверхность вселенского сознания при помощи оси мира, являющей собой вход во все возможные миры. Другим практикам могут казаться более эстетичными и привлекательными иные символические системы. Я не рассчитываю, что кто-то будет следовать моей эзотерической и довольно сложной космологии, если она не покажется ему привлекательной.

В начале своей работы с дефиксионами я просто оставлял их на алтаре, а потом, когда желания исполнялись, сжигал или каким-то иным способом уничтожал их на открытом воздухе. Однако вскоре я прочел статью, изменившую мое отношение к дефиксионам достаточно очевидным – по крайней мере, для стороннего наблюдателя – образом. Статья называлась «Зверь под мостовой». В ней обсуждалось использование ситуационистской[90] техники derive, или дрейфа, брожения, в магии[91]. Дрейф первоначально был способом интеграции художественной восприимчивости и окружающей среды при помощи намеренного приведения чувств в беспорядок и брожения от места к месту, которые воспринимаются как незнакомые, чужие. Другими словами, это был способ изменить сознание художника таким образом, чтобы сделать знакомое незнакомым в надежде освежить восприятие и избежать давления экономических и социальных факторов, которые, как считают ситуационисты, лежат в основе всей культуры. Практика применения дрейфа в магии не вполне соответствует ситуационистским принципам в их оригинальном виде, но она обеспечивает способ восприятия мира не как чужого произведения искусства, но как аналога астрального плана. Меня привлекает в данной практике то, что она совмещает в себе астральную работу (которой я занимаюсь очень интенсивно) и уличную магию (которая также меня привлекает).