Азиль

Проходит несколько дней — настолько пустых и одинаково серых, что погружённая в себя Акеми их не запоминает. Словно кто-то вымарал их из её жизни. Поспать — позавтракать в хмурой компании местных — уйти до вечера на работу — лечь спать. О Жиле ничего не слышно, Рене не обещал скорого появления.

Акеми ничком лежит в своём отнорке, спрятав лицо в ладонях, и слушает удары собственного сердца. Ритмичный фоновый шум, создаваемый вентиляционной системой, в полудрёме кажется шумом моря. Будто сердце Акеми Дарэ Ка погружается в глубину и отсчитывает метры от поверхности.

Окружающие думаю, что она больна. Старшая смены отправила вчера с работы, дала три дня на поправку. Зачем? Чего исправлять? В ней, Акеми, всё в порядке. А то, что нужно, уже не исправить — ни за три дня, ни за целую пропасть дней.

Люсьен носит ей еду. Протискивается в её убежище, сопя и матерясь, ставит миску с кашей или картофелем на ящик у лежанки, жалостливым голосом басит: «Поешь, детка. Помрёшь же…» Вчера пришёл с кем-то ещё, просил Акеми посидеть в компании, выпить и просто отвлечься. Она даже головы не подняла — не то, чтобы ответом удостоить.

— Сломалась девка, — разочарованно вздохнул Люсьен. И сказал своему спутнику: — Ладно, пошли отсюда.

Когда они ушли, Акеми скатилась с лежака на пол и принялась яростно отжиматься.

— Три… Прекратить слёзы! Семь… Взять себя в руки! Шестнадцать… Отставить нытьё! Сорок четыре… Ты сможешь! Пятьдесят девять… Ты не будешь одна. Семьдесят… Ты не сломаешься!

До ста она не дошла — устали руки. Но взбодриться это помогло.

«Рене вернётся на днях, — размышляет Акеми, пришивая внутренний карман к кимоно. — Он сказал, что у него есть чёткий план действий, простейший в воплощении и эффективный. Что это значит — понятия не имею. Но Рене уверен, что если всё пройдёт хорошо, элитариям не поздоровится. Он просил доверять ему — надо постараться. Даже если не хочется. А тебе же хочется, верно?»

От вздоха девушки тихо звякает бубенец на суровой нитке между ключицами. Она касается его ладонью.

— Нет, не волнуйся, Кей-тян. Я не повторю твоей ошибки. Мы с Рене просто единомышленники, — шепчет Акеми и улыбается.

Шорох за спиной заставляет девушку резко обернуться. Игла неловко втыкается в палец, заставляя вскрикнуть. Акеми откладывает шитьё и суёт палец в рот — просто чтобы не улыбаться слишком радостно.

— П-привет, — бурчит Жиль, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Только не говори, что случайно зашёл.

— Н-нет.

— И не убегай.

Она медленно тянется к рукаву его перепачканного ржавчиной и мазутом джемпера. Жиль часто дышит, не отводя взгляда от её руки, но с места не двигается. Акеми привстаёт с места, хватает самый край рукава. Мальчишка вздрагивает, отшатывается — но Акеми уже рядом, привстав на цыпочки, обнимает его, прижимает к себе.

— Всё. Ты вернулся раз и навсегда. Понял? Ты понял меня?

И не давая ему ответить, целует мальчишку в нос, щёки, губы… снова, снова. Глаза у Жиля становятся перепуганными и абсолютно круглыми, он пытается высвободиться — но попробуй уйди от девушки такой с мёртвой хваткой. Всё, что ему остаётся — зажмуриться и отвечать на всё более смелые поцелуи.

Деликатное покашливание заставляет их отпрянуть друг от друга.

— Извиняюсь. Не думал, что у вас всё так ээээ… сложно.

Акеми и Жиль заливаются краской. Мальчишка отворачивается, горбится, обхватывает себя за плечи, будто ему холодно. Девушка пару секунд хватает ртом воздух, подбирая нужные слова.

— Рене, это… Я просто очень обрадовалась, что он вернулся, — неловко объясняет она.

— А что ты оправдываешься? Ну, целовалась с молокососом, с кем не бывает? — фыркает визитёр. — Мне-то что? Я вообще не за этим пришёл.

Акеми оттесняет Жиля в угол, мальчишка залезает с ногами на лежак и оттуда угрюмо рассматривает Рене. Тот засовывает руки в карманы, ободряюще улыбается девушке:

— Вообще я за тобой. Пошли, если готова.

— Куда пошли? — непонимающе спрашивает она.

— Мы о чём с тобой на днях говорили? Не ты ли просилась подальше отсюда? Ну, вспоминай, вспоминай.

Акеми бросает взгляд на Жиля, потом на Рене.

— Я не пойду без него.

Лицо Рене становится серьёзным. Исчезает белозубая улыбка и задорный блеск в глазах. Сейчас парень похож на человека, который пытается разрешить в уме несколько сложных проблем сразу.

— Акеми, путь долгий, сходи за водой, пожалуйста. А мы с малышом немного потолкуем, — Рене перехватывает встревоженный взгляд девушки и миролюбиво уточняет: — Спокойно поговорим. Никто не пострадает.

Акеми вытаскивает из ящика маленькую канистру и покидает отнорок. Рене удовлетворённо кивает, садится на край лежака и принимается складывать кимоно с пришитым карманом. Жиль всё так же сверлит его хмурым взглядом.

— Где ты был? — не глядя на мальчишку, спрашивает Рене.

— Н-не твоё дело, — огрызается Жиль.

Парень кивает.

— Допустим. Только от твоих ответов сейчас зависит всё.

— Что «в-всё»?

Рене достаёт из ниши над лежанкой сумку, кладёт в неё кимоно.

— Малыш, раз уж ты вернулся сам, то не думаю, что ты собираешься снова бросить её одну. Я прав?

— Прав.