Азиль

Её спасение стоит на крышке одного из контейнеров, держа в правой руке её, Акеми, фамильный меч, и смотрит на девушку с восхищением. Непонятно, почему паренька, который на вид не старше Акеми, эти беспринципные уроды послушались. Крепкий, скорее среднего роста, светлая безрукавка поверх ярко-голубых джинсов, короткие, живописно растрёпанные тёмные волосы, чисто выбритое лицо, синие глаза — ещё ярче, чем у Жиля; громоздкий толстый браслет на левом запястье… нет, парень точно не из местных. «Начальство?» — ёкает у Акеми сердце.

— Ну ты даёшь! — восторженно выдыхает темноволосый. И улыбается так открыто и по-доброму, что Акеми тут же перестаёт паниковать. — Скромная птичница, где ты этому научилась?

Девушка вспоминает про распахнутое кимоно, и щёки вспыхивают неловким румянцем. Она наскоро завязывает пояс, косится на двух полудурков, охающих поодаль, и отвечает:

— Когда в команде сейнера ты одна без яиц — быстро учишься.

Парень спрыгивает с ящиков, протягивает ей левую руку:

— Прости за проверку, но это было необходимо.

Акеми недоверчиво разглядывает открытую ладонь.

— Меч. Верни, это моё.

Он передаёт ей вакидзаси, прищёлкивает языком:

— Отличная штука. И что — умеешь с ним обращаться?

Акеми прячет меч за пазуху, игнорирует вопрос и задаёт свой:

— А если бы я её не прошла?

— Чего, проверку? Ну, дожила бы остаток своих дней так, как это обычно бывает с бабами. Обслуживала бы мужиков всё свободное время.

Всё это произносится с такой же обезоруживающей улыбкой и настолько безмятежным тоном, что Акеми снова вскипает:

— Какой же ты урод…

— Да ну? А говорят, симпатяга, — смеётся он. И тут же серьёзнеет: — Быть уродом часто необходимо. Потом поймёшь.

Парень оборачивается и кричит кому-то в углу ангара:

— Малыша отвяжи!

— Жиль! — вскрикивает Акеми.

— Да цел он, — улыбается парень.

Жиль появляется из-за нагромождения ящиков, несётся к Акеми, на ходу отплёвываясь и кашляя. Девушка порывисто обнимает его, ощупывает беспокойно:

— Ты в порядке?

— Д-да, — торопливо кивает Жиль. И бросает на спасителя Акеми уничтожающий взгляд: — Г-говнюк ты! Я т-тебе самому п-при случае рот паклей набью! И п-прирежу, св-волота!

— Да-да, обязательно, — парень фыркает и снова переключается на Акеми: — Я Рене.

— Угу, — кивает девушка. — Жиль, идём.

Им позволяют уйти беспрепятственно, один из мужиков даже услужливо открывает перед ними дверь. На пороге Акеми вдруг останавливается.

— Т-ты чего? — удивляется Жиль. — Идём же…

— Рене. Его зовут Рене, — бормочет девушка. Она оборачивается и кричит: — Рене Клермон?

Парень манерно раскидывает руки, кланяется.

— Давай-ка обратно, Жиль, — шепчет Акеми на ухо мальчишке. — Это тот человек, которого нам велела разыскать Сорси.

Жиль смотрит на неё исподлобья, качает головой.

— Н-не стоит. Хреновый это человек, в-вот так вот.

— А куда нам возвращаться, подумай, — еле слышно говорит она. И идёт туда, где, прислонившись спиной к ящику, стоит и ждёт Рене.

— Ну что, я в тебе не ошибся, — радостно восклицает тот. — Предлагаю пройти в более уютное место и пообщаться. А уж как тебе поступать дальше, решишь сама.

Акеми кивает, неловко жмёт протянутую ей руку — и оглядывается через плечо, услышав отчаянный вопль:

— Дура! — и гулкое эхо быстро удаляющихся по тоннелю шагов.

— Он подросток, я сам таким был, — понимающе комментирует Рене. — Остынет. Ну, идём?

— Идём, — отвечает девушка. И неожиданно для себя улыбается.

Всё-таки зря она его ударила. Ладно бы подзатыльник или шлепка по заднице, но не с размаху же, так, что мальчишка отлетел, держась за щеку, и стремглав унёсся куда-то. И отбитая ладонь потом гудела.

Акеми злилась всю ночь. Что ему до того, с кем она ушла и почему не рассказывает подробностей? Какая разница, почему у неё вид такой довольный… Может, его с собой везде теперь таскать? Чего он вообще о себе возомнил?

— Ты мне не парень! — рявкнула тогда Акеми. — Я тебе ничем не обязана, поэтому заткнись и не лезь не в своё дело!

Жиль после этих слов побледнел так, что ярко-красным проступили все шрамы на левой стороне лица.

— Зн-наешь, если б-бы т-тебя вч-чера от-трахали те двое, мне не б-было бы т-так противно, как…

Тогда-то она его и ударила. И вот уже пять дней Жиль не появляется дома. Акеми сперва не придавала этому значения, но потом начала волноваться. Нет, ночевать одна она больше не боялась: судя по всему, Рене действительно распорядился её не трогать, и обитатели Подмирья перестали к ней соваться. Но вот то, что её юный приятель неизвестно где пропадает, волновало её куда сильнее. Он же тут совсем один, кроме неё, нет у него никого. И да — Акеми мучила совесть. Нельзя было с ним так, ох, нельзя.

В очередной раз возвратившись с работы и найдя их с Жилем обитель пустой, Акеми не выдерживает и идёт к соседям.

— Люсьен, доброго вечера. Вы Жиля не видели? — спрашивает она здоровяка, стараясь дышать ртом.

— Я что — нянька ему? — фыркает тот, но, наткнувшись на умоляющий взгляд Акеми, оттаивает: — Вроде мелькал вчера на погрузке.

— Пожалуйста, если увидите его, передайте, что я беспокоюсь. И жду его.