Азиль

– Если ты хочешь быть с ней рядом, тебе лучше вести себя так, чтобы у меня возникла хоть капля доверия. Как я могу доверять тому, кто шляется ночами по Подмирью, непонятно что вынюхивая?

Жиль стискивает зубы, зло сопит. Рене усмехается:

– Так-то, дружок.

– Д-дружок у тебя в шт-танах! – взрывается мальчишка. – Я хочу в-выбраться отсюда, в-вот так вот! И она х-хочет!

– Ну, это и так понятно. Я вас обоих отсюда выведу. Как бы паскудно ты себя ни вёл, малыш. А дальше два варианта: или ты катишься к чёртовой матушке, или ведёшь себя хорошо и остаёшься с нами, – спокойно разъясняет Рене.

Он засовывает руку под подушку, вытягивает завёрнутый в ткань вакидзаси. Жиль не выдерживает, бьёт его по руке, заставляя оставить меч:

– Н-не смей трогать!

И тут же жёсткая пощёчина откидывает мальчишку обратно в угол. Жиль прикусывает губу, жмурится от боли. Рене морщится, трясёт ушибленной рукой. В этот момент возвращается Акеми. Смотрит на обоих изумлёнными глазами, сурово хмурится.

– Это что было, а?

– Мы повздорили, – уклончиво отвечает Рене. – Обменялись мнениями друг о друге. Так, по-мужски.

– Г-говнюк, – шипит Жиль, как только Акеми отворачивается.

– Сопли на кулак намотай, – вполголоса парирует Рене и подмигивает мальчишке: – Вот так вот.

– А ну вышли отсюда оба! – раздражённо рявкает на них Акеми. – Дайте переодеться!

Рене выходит первым, взъерошенный и злой Жиль следует за ним. Они отходят к груде контейнеров, Рене принимается что-то искать по карманам. Жилю всё неймётся:

– Акеми с т-тобой не останется. Она св-волоты не терпит. Д-думаешь, обаял её, т-ты…

– Уймись. Я вижу, у тебя от одной мысли о ней в штанах тесно становится. Только смирись, малыш: два дня максимум – и эта девчонка сама прыгнет ко мне в постель.

Жиль вспыхивает, бледнеет, пытается что-то сказать – но лишь хватает ртом воздух. Глаза наливаются слезами, и он спешит отвернуться. Когда выходит Акеми и Рене уводит их по скрытым в стенах тоннелям, Жиль плетётся позади. В мелькающем впереди неярком отблеске карманного фонаря ему всё время кажется, что девушка взяла Рене за руку… или что тот обнимает её за талию.

«Может, не стоило возвращаться? – уныло думает Жиль, глядя в кромешную тьму под ногами. – Она ему доверяет, я ей уже не нужен. Но она – мой друг! Ради неё я каждую ночь ищу лазейки, которые могут вернуть нас наверх. Я облазил Подмирье на километры вокруг, в шахты спускался, своими глазами видел хранилища, где растут сады и содержат животных… а ей это уже не нужно. У неё новый герой, который…»

– Жиль? – обрывает его мысли оклик Акеми.

– Иду, – вздыхает он и прибавляет шагу.

«Пусть я ей не нужен. Она нужна мне. Если этот гад обманет её, кто же защитит мою Акеми?»

И налетает на девушку, невидимую в темноте.

– Эй! – ворчит она и хватает его за руку. – Постой. Ждём Рене.

Жиль сжимает её пальцы – осторожно, ободряюще. Всё-таки не этот самоуверенный тип сейчас чувствует тепло её ладони. Вот так вот!

– Г-где он?

– Велел тут дожидаться. Ушёл проверять ловушки.

– К-какие ловушки?

– Понятия не имею. Он так сказал.

Жиль принюхивается: слабым движением воздуха слева приносит несусветную вонь. Мальчишка пытается вспомнить, что может быть в этом направлении. Кроме цехов по переработке пищевых отходов, на память ничего не приходит. Да, от канализации не так мощно разит тухляком. «Может, он живой мертвяк и пошёл звать своих? И сейчас нас сожрут!» – весело думает Жиль.

– Ну и вонища, – сдавленно комментирует Акеми.

– Кто-то сд-дох. М-может, Рене?

– Бака. Перестань. И так не по себе…

– Не верь ему, – просит Жиль.

Пальцы Акеми переплетаются с его пальцами, ладони соприкасаются. Девушка молчит.

– Я т-тебя прошу.

– Жиль, он единственный, кто нам помогает. Помогает там, где Сириль струсил. Что за неприязнь у тебя к нему, объясни?

Жиль открывает рот для ответа – и вдруг понимает, что ответить нечего. Рене пока не сделал ничего такого, чем можно было бы доказать его дурные намерения.

– Он н-на твою попу смотрит, – отчаянно бросает мальчишка. – И н-не только н-на попу. В-вот так вот!

Акеми едва слышно смеётся.

– Ревнуешь? А мне казалось, у тебя есть подружка…

Вынырнувший из-за угла луч фонарика заставляет обоих болезненно зажмуриться. Рене возвращается, таща плотно завязанный подёргивающийся мешок. И сияет так, словно мешок набит тысячами купонов.

– Это что? – осторожно спрашивает Акеми.

Жиль прислушивается: из мешка доносится сдавленный писк.

– Т-там что – к-крысы?!

– Ага. Восемь штук, – с гордостью сообщает Рене. – Сильные, твари. Гляди, как бьются! Да не бойся ты, мешок крепкий.

– Я к-крыс жрать не стану!

– Тихо ты! Будешь так орать – заставлю съесть хвостик.

– Рене, это зачем? – одёргивая Жиля, сурово вопрошает Акеми.

Парень поднимает повыше шевелящийся мешок и направляет луч фонарика сперва на него, потом на Акеми с Жилем.

– Орудие мести, – объявляет он торжественно. – Вы же не откажетесь сделать небольшой крюк по пути домой? Ну же, оно того стоит! Акеми, там нас ждёт старый друг твоего отца. Он с радостью согласился нам помочь.

Девушка решительно встряхивает остриженными волосами и с готовностью выдыхает:

– Да! Идём!