Азиль

Утром она просыпается позже Жиля, на четвереньках выползает из-под лодки. Встаёт, потягивается, хмуро потирает затёкшую за ночь шею и ищет мальчишку взглядом. А вот же он – плещется нагишом в море, используя в качестве мочалки пригоршню крупного песка. Акеми машет ему рукой и вежливо отворачивается. Пока Жиль купается, она вытаскивает из-под лодки узелок с вещами, собранными для неё заботливой Тавой. В нём расчёска, кусок мыла, смена белья и несколько купонов на еду. Акеми причёсывается, стаскивает майку и штаны, наскоро забегает в одних трусах в море и восклицает:

– Боннэ, тут сплошные медузы!

– А т-ты их не т-трогай, – невозмутимо отвечает он и ныряет в волну.

Вымытые и одетые, они садятся рядом на сухом песке.

– Ты во сне кричал, – мрачно сообщает Акеми.

– Извини.

– У тебя всё нормально?

– Н-не очень, – сознаётся Жиль.

– Ты не влюбился? – спрашивает Акеми. И, не дождавшись ответа на свой вопрос, говорит: – Пойду к Сирилю. Я весь день думала, куда теперь деваться, и поняла, что кроме него мне никто не поможет.

– Я с т-тобой.

– А тебе лучше к отцу Ланглу. Я теперь не смогу о тебе позаботиться.

– Я сам м-могу, – отрезает Жиль тоном, не терпящим возражений. – Идём к Сирилю вм-месте. Вот т-так вот. Т-ты без меня от п-полиции не спрячешься, как н-надо.

До вечера Акеми отсиживается в заброшенном ангаре на окраине города. Жиль возвращается после работы, приносит кукурузных лепёшек, коробку соевой лапши и здоровенный синяк слева под рёбрами, который мрачно рассматривает, пока Акеми ест.

– Это откуда? – интересуется девушка.

– П-пытался найти отца Л-ланглу в обход уродского с-служки. П-подумал, что он см-может тебя п-приютить, но…

– Чего «но»? – невнятно спрашивает она, жуя лапшу.

– Т-тебе н-нельзя в Собор. Попа слишком к-красивая.

Упаковка из-под лапши летит прямиком в мальчишку. Тот пытается увернуться, неловко нагибается, охает и прикрывает синяк ладонью.

– Д-дура!

– Не ори!

Жиль и Акеми молча буровят друг друга свирепыми взглядами, и мальчишка не выдерживает первым. Губы разъезжаются в подпорченной шрамом улыбке, и его начинает трясти от хохота.

– Да-аааа, – тянет Акеми. – Мы друг друга стоим. Ну что, давай думать, как нам не попасться полицаям?

– Тут д-думать нечего, – со знанием дела произносит Жиль. – Т-только в обход стены, не ч-через п-пропускные пункты. Н-наверняка твои п-приметы им уже с курьерами п-передали. Я т-тебя проведу.

Когда на город опускаются сумерки, они покидают ангар и закоулками добираются до ночного клуба Сириля. Перед входом Акеми доверяет Жилю меч и просит подождать её на улице. Охрана пропускает девушку внутрь, и через пять минут она возвращается и кивает мальчишке:

– Заходи.

В этот час в заведении почти никого, кроме нескольких стриптизёрш и четверых мужчин – из Второго круга, судя по одежде. Акеми и Жиль следуют за одним из охранников узким длинным коридором, сперва спускаются в подвал, полный каких-то больших пластиковых бочек и ящиков, затем поднимаются на пару этажей по металлической лестнице. Проводник открывает перед ними дверь, делает приглашающий жест.

– Ожидайте здесь. Месье Сириль подойдёт, как только освободится, – говорит он скучным тоном.

За порогом обнаруживается небольшая комната. Стены выкрашены тёмно-бордовым, окна закрыты тяжёлыми шторами. Обстановка скромная, но выдержана в единой цветовой гамме: два дивана, разделённые между собой пластиковым низким столом, акриловый ковёр под ногами, множество разбросанных по полу подушек. В воздухе висит крепкий запах спиртного и курительной смеси.

Убедившись, что их оставили вдвоём, Жиль шёпотом спрашивает:

– Чт-то ты им ск-казала?

– Что я Акеми Дарэ Ка и мне очень нужна помощь.

– И всё?

Она уверенно кивает. Жиль хмурится, подходит к окну, отодвигает штору.

– Ч-четвёртый этаж, – сообщает он.

– И что? – фыркает Акеми.

– И рамы н-накрепко заколочены.

Акеми садится на диван, вытягивает ноги.

– Уймись, уличное создание. Ты паниковать начинаешь, как только попадаешь в четыре стены. Сириль – наш, он душа Третьего круга. Он нам поможет.

– А с к-какой ст-тати?

– Жиль! Достал уже своей подозрительностью! – злится Акеми.

Вместо ответа мальчишка по очереди подходит к каждому из трёх окон и пытается открыть рамы. Бесполезно. Рассмотреть то, что находится под окнами здания, тоже не получается. «Даже если расколотить стекло, мы отсюда не выберемся. Комната на углу дома, пожарная лестница далеко», – с тоской понимает Жиль.

Дверь открывается, и входит Сириль. Его сопровождает мальчишка лет двенадцати, одетый, несмотря на жару, в драные джинсы и длиннополую куртку. Негласный правитель Третьего круга чисто выбрит и свеж. Лиловая акриловая рубаха, заправленная в тёмные брюки, шуршит в такт шагам. Взгляд Сириля светел и внимателен, улыбка доброжелательна.

– Доброго вечера, мадемуазель, вам и вашему спутнику. Расскажите, что за беда у вас? – вежливо осведомляется он, присаживаясь за стол напротив Акеми.