Мы идем по тротуару; он ведет меня, и я молча следую за ним. Когда мы подходим к его гигантскому пикапу, я останавливаюсь и ошарашено взираю на это «чудо техники». Как, черт возьми, я попаду в эту хреновину, когда мои глаза на одном уровне с подножкой? Разве она не должна помогать людям забираться в транспортные средства? Нормальному человеку эти чертовы маневры просто не по силам. Аксель стоит рядом со мной, придерживая дверь и ожидая, что я залезу внутрь. Я попеременно смотрю то на него, то на пикап. Похоже, он не шутит.
— Живо забирайся, меня уже достали твои закидоны, — в его голосе по-прежнему чувствуется убийственная беспощадность. Я понятия не имею, от чего он так взбеленился, я стою прямо перед ним и фактически сейчас еще суббота… даже если до конца дня осталось всего несколько часов. Так что, в сущности, я не сделала ничего плохого. Крайний срок истек, но я ведь здесь, не так ли?
— Ненавижу, когда указывают на очевидное,
Его глаза вспыхивают и наполняются ослепительной яростью. На его лице появляется еще более жесткий, суровый взгляд, холодный как лед.
— Разве я не предупреждал, не называть меня Холтом? — набрасывается он на меня. Его лицо почти нос к носу с моим; его порывистое дыхание проникает в мой рот теплой волной. Я чувствую его на своем языке, и задыхаюсь от шока. Мои глаза непроизвольно распахиваются от его непосредственной близости, но, несмотря на мое нынешнее состояние, я не могу не вспомнить о тех временах, когда смотрела в эти глаза. Вместо гнева в них тогда отражалась наичистейшая любовь. — Еще раз назовешь, и я за себя не отвечаю, клянусь богом… Забирайся в эту гребаную машину, — он не сдерживаясь, с огромным напором выталкивает из себя каждое слово.
— Чем по-твоему я занимаюсь, идиот? Стою здесь, исходя на дерьмо и надрываясь от смеха? Нет, я точно не этим занята. Я
Он поражает меня, когда вместо того, чтобы наброситься на меня с ругательствами, начинает трястись от беззвучного смеха.
— Комплекс Наполеона, хм? Иззи, мне, в самом деле, нужно доказывать насколько неверно данное утверждение? Взгляни на меня. Мой рост — не единственное, что увеличилось с тех пор, как ты сбежала, — после того как он бросает мне в лицо эту неожиданную реплику, я в очередной раз впадаю в ступор.
В конце концов, потеряв последние остатки контроля, он хватает меня за бедра и поднимает, бесцеремонно забрасывая на сиденье. Грубо пробормотав, чтобы я пристегнула его гребаный ремень безопасности, он хлопает дверью и исчезает, обходя капот. Моя челюсть до сих пор висит, чуть ли не до пола, когда он открывает дверь со своей стороны и переносит свою гигантскую тушу на сиденье, поворачивая ключ зажигания и вынуждая этого зверя взреветь. Он ударяет по газам и срывается с места.
Наконец, отойдя от потрясения, я смотрю на его суровое лицо и робко спрашиваю:
— Куда ты меня везешь, мой дом в другой стороне?
— Я знаю, где твой дом, и знаю, что ты пробыла в нем всю неделю, игнорируя меня. Я не повезу тебя туда, где ты сможешь спрятаться за спиной своей маленькой соседки-бультерьерши. Мы поговорим и сделаем это без долбаных помех и тех, кто поможет тебе прятаться за закрытой дверью. Вот, что мне сейчас нужно, черт возьми.
— Не думаю, что это хорошая идея. Может, мы просто пойдем в «Старбакс» за углом? — возможно, если я буду немного более убедительна, он отнесется ко мне серьезнее. Его дом – это последнее место, в котором бы мне хотелось оказаться, да к тому же с ним наедине.
— Забудь об этом. То, что я должен тебе сказать, не будет произнесено на людях. Приготовься, Принцесса, больше никаких игр. Мне наплевать, даже если это займет вечность, но ты, мать твою, со мной поговоришь.
Я замолкаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на город, проносящийся мимо, лихорадочно пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации; возможность убежать. Я не готова к разговору, и еще больше убеждаюсь, что никогда не буду.
*~*~*
(Аксель)