Автокатастрофа

Я покатил машину по боковой дороге, ведущей к пустым цементным бульварам, вдоль которых выстроились частные дома. Около часа мы ехали по пустым улицам. У ворот особняков стояли детские велосипеды и коляски. Елена Ремингтон держала меня за плечо ее глаза скрывались за темными стеклами. Она рассказывала мне о своей работе в иммиграционном отделе аэропорта и о трудностях с подтверждением завещания мужа. Понимала ли она, что происходило в этой машине, на маршруте, который я так много раз репетировал на разных машинах, понимала ли она, что я отпраздновал смерть ее мужа единением наших травм и моего оргазма?

Движение усиливалось, бетонные полосы косыми лучами пересекали ландшафт. Мы с Кэтрин возвращались после встречи со следователем. Мосты развязок громоздились друг над другом, словно совокупляющиеся великаны, их огромные ноги были расставлены друг у друга над спинами. Без проявления какого бы то ни было интереса, безо всяких церемоний было сделано заключение о наступлении смерти в результате несчастного случая; полиция не выдвигала против меня обвинений в убийстве или небрежном вождении. После дознания я позволил Кэтрин отвезти меня в аэропорт. Я полчаса сидел возле окна в ее офисе, глядя на сотни машин на стоянке. Их крыши разлились металлическим озером. За плечом Кэтрин, ожидая, когда я уйду, стояла ее секретарша. Когда она передавала Кэтрин ее очки, я обратил внимание, что она накрасила губы белой помадой, возможно, так проявлялось ее ироническое отношение к этому дню смерти.

Кэтрин провела меня в холл:

– Джеймс, тебе нужно сходить в офис. Поверь, любимый, я просто забочусь о тебе.

Она прикоснулась к моему правому плечу любопытным движением, словно искала новую рану, расцветшую там. Во время следствия она как-то особенно держала меня за локоть, опасаясь, что меня может унести в окно.

Не желая торговаться с самоуверенными и надменными таксистами, озабоченными только тем, как бы заломить столичную цену, я пошел через автостоянку возле аэрофрахтовочного здания. Наверху реактивный лайнер гремел металлическим дыханием. Когда самолет пролетел, я поднял голову и увидел доктора Елену Ремингтон, лавирующую ярдах в ста справа от меня среди машин.

На следствии я был не в состоянии оторвать взгляд от шрама на ее лице. Я смотрел, как она спокойно шла через ряды машин ко входу в иммиграционный отдел. Она шла, бойко приподняв сильный подбородок, отвернув от меня лицо, словно демонстративно стирая любые следы моего существования. В то же время у меня возникло впечатление, что она в абсолютной растерянности.

Через неделю после следствия она ждала такси на стоянке возле Океанического вокзала, когда я ехал из офиса Кэтрин. Я ее окликнул и остановился за аэропортовским автобусом, жестом приглашая ее в машину. Размахивая сумочкой на сильном запястье, она подошла к моей машине и, узнав меня, скорчила гримасу.

Когда мы ехали в направлении Западного проспекта, она с откровенным интересом созерцала поток машин. Она зачесала волосы назад, не скрывая бледнеющей полоски шрама.

– Куда вас подвезти?

– Мы можем немного покататься? – спросила она. – Все это движение… Мне нравится за ним наблюдать.

Пыталась ли она меня поддеть? Я догадался, что на свой прямолинейный манер она уже оценила развернутые мною перед ней возможности. С бетонных площадок автостоянок и с крыш многоэтажных гаражей она уже исследовала трезвым несентиментальным взглядом мир технологий, ставший причиной смерти ее мужа.

Она начала болтать с деланным оживлением:

– Вчера я наняла такси, чтобы часок покататься. «Куда угодно», – сказала я. Мы застряли в огромной пробке возле туннеля. Не думаю, что мы проехали больше пятидесяти ярдов. Его это ничуть не смущало.

Мы ехали по Западному проспекту, слева от нас тянулись служебные постройки и забор аэропорта. Я держался «медленной» полосы, высокий мост развязки удалялся в зеркале заднего вида. Елена говорила о новой жизни, которую она уже для себя планировала.

– Лаборатории дорожных исследований нужен медицинский работник. Зарплата даже выше, чем у меня была раньше, как раз то, что мне сейчас нужно. Материалистическому подходу присущи определенные моральные достоинства.

– Лаборатория дорожных исследований… повторил я. В документальных программах показывали ролики об искусственных автокатастрофах: эти покалеченные машины не были лишены странного пафоса. – Не слишком ли это близко?..

– В том то и дело. Кроме всего прочего, я сейчас могу дать им нечто, чего раньше и близко не осознавала. Это даже не работа, а скорее миссия.

Через пятнадцать минут, когда мы возвращались к развязке, она уже придвинулась ко мне, молча наблюдая, как мои руки движутся по рычагам управления.