Австралийские рассказы

— Одного из нас — или обоих — может постичь возмездие за наши прегрешения: такие случаи бывали, хотя и не часто. Или, скажем, несчастье или смерть могут случайно принять нас за честных простофиль — тружеников, обремененных большим семейством, и сразить нас в расцвете нашей мудрости. Ты можешь попасть в беду, и в таком случае мне из принципа придется покинуть тебя там; или я могу попасть в беду, и у тебя не хватит ума, чтобы вытащить меня, — хотя я знаю, ты такой дурак, что полезешь меня спасать. Я могу пойти в гору и раззнакомиться с тобой или вдруг тебе взбредет в голову показать характер — и ты сбежишь после того, как я тебя за это вздую. Тебе может надоесть, что я называю тебя простофилей, командую тобой и помыкаю и превращаю тебя в свое орудие. Ты можешь вдруг заняться честным трудом (ты всегда был немного слабоумен), и тогда мне придется отречься от тебя (разве что ты согласишься содержать меня), как от безнадежного простофили. Или мне вздумается стать уважаемым почтенным горожанином, и тогда, если ты подойдешь ко мне ближе чем на десять миль или намекнешь, что когда-то знал меня, я засажу тебя в кутузку за бродяжничество, или за попрошайничество, или за попытку шантажа. Мне придется отправить тебя за решетку, заранее тебя предупреждаю. Или мы с тобой можем попасть в отчаянное положение (и не обязательно очень уж отчаянное), и я буду вынужден принести тебя в жертву ради собственной безопасности, покоя и удобства. Много чего может случиться…

Ну, как я уже сказал, мы не один год бродили вместе, и я могу засвидетельствовать, что ты надежен, честен и не пьешь; так что, на случай если нам придется расстаться, — а это рано или поздно случится, — и ты останешься жив, я дам тебе несколько советов, проверенных на моем личном опыте.

Прежде всего, если ты когда-нибудь снова родишься, — а тебе это не повредило бы, — то родись с воловьей силой и с воловьей шкурой, с тупым самомнением и с пустой головой, — по крайней мере пусть она будет у тебя не полнее, чем сейчас. Я родился с кожей как папиросная бумага и с хорошей головой; и кроме того — с сердцем.

Родись без родственников, если можешь. А если это тебе не удастся, то после своего рождения постарайся от них смыться как можно скорее. Я слишком задержался…

Если у тебя имеются родные и ты будешь склонен помогать им всякий раз, как тебе привалят деньги (трудно заранее сказать, что может прийти в голову такому слабоумному, как ты), — не делай этого. А то у них будет на тебя зуб, и это породит только злобу и семейные неприятности. Самая сильная неприязнь на свете — неприязнь того, кто от тебя зависит. Ты не дождешься ни благодарности, ни простой вежливости, и тебе еще повезет, если ты сумеешь сохранить свою репутацию (у тебя нет репутации, Смит; но допустим, что она у тебя есть). Если у простофили лопнет терпение, его ждет лютая ненависть и злобная брань. Самые мерзкие сплетни обычно распускает о человеке его собственная родня. Именно поэтому им сразу все верят. Так что первое, что нужно сделать в жизни, — это сбежать от своих друзей.

Если ты когда-нибудь пойдешь работать, — а чудеса случались и раньше, — то, сколько бы тебе ни платили и как бы с тобой ни обходились, можешь не сомневаться, что тебя грабят; помни об этом, иначе ты никогда не преуспеешь в этом мире. Ведь если ты идешь в театр по знакомству, тебя усадят на самое лучшее место, а если ты платишь за вход, то кассир тебе солжет, и тебе придется драться за место на галерке. Только тому, кто не зевает, все плывет в руки; а кто платит, тому еще приходится говорить спасибо за всякую ерунду. Избыток хитрости рано или поздно приведет тебя в тюрьму; а избыток честности скорее всего приведет в твой дом — если у тебя таковой имеется — судебного исполнителя, который разделает тебя под орех на глазах у соседей. Честного размазню чаще принимают за мошенника и обвиняют в мошенничестве, чем отпетого негодяя, а человека, который слишком часто говорит правду, считают неисправимым лжецом. А главное — кукарекай потише, а насест ищи повыше, ибо мир, в котором мы живем, — странный мир, и кто знает, что тебя ждет впереди.

А если ты женишься, — у женщин бывают всякие причуды, — то будь плохим сколько тебе угодно, а потом стань немножко лучше, и жена будет любить тебя. Если ты все время будешь плох, она в конце концов не выдержит; а если ты все время будешь хорош, она, естественно, будет тебя презирать. Никогда не объясняй своих намерений, пока не приведешь их в исполнение, и после — тоже, если возможно. Если окажешься между двух стульев, хорошенько дерись за самого себя, Смит, хорошенько дерись, — и тебя будут уважать больше, чем если бы ты дрался за весь мир. Благородство в наше время никому не понятно, а то, что людям непонятно, — либо «безумие», либо «жульничество». Неудаче нет оправдания, и ты никогда не найдешь для нее оправдания. Я вступил в жизнь очень молодым — и очень мягкотелым…

— Я думал, ты хочешь рассказать мне свою историю, Стилли, — сказал Смит.

Стилмен печально улыбнулся.