Австралийские рассказы

Джон был молчаливым спутником, но хорошим товарищем, и Раймонд сделал из него наперсника своих тайн; то и дело, обняв его за плечи, он что-то с таинственным видом шептал Джону на ухо. Что это были за тайны, я никогда не мог догадаться. Они задерживали наше продвижение, но не влияли на наши планы.

Мое внимание привлекли следы на песке. Каждое утро я мог по ним догадаться, где проползали ящерицы, жуки или змеи. Все живое, что двигалось по мелкому песку под кокосовыми пальмами, оставляло на нем свои следы.

— Никогда не видел здесь ящериц, а на песке полно их следов, — заметил я.

— Они выползают только по ночам, но я их видел, — сказал Элан.

— Должно быть, и змеи тоже выползают по ночам, — пробормотал я.

— Почти все звери выходят гулять по ночам, — сказал Джон.

— А вот следы ястреба, — объявил Раймонд и присел на корточки рядом с обнаруженными следами.

Я взглянул на следы.

— Нет, это следы курицы, — поправил я.

Раймонд еще раз быстро оглядел следы.

— Нет, ястреба, — сказал он и плотно сжал губы.

— Курицы, — упрямо повторил я.

— Ястреба.

— Курицы.

Положение становилось щекотливым. Нашей экспедиции угрожала опасность. Я не мог придумать выхода и мысленно уже предвидел, что нам придется расстаться.

Тогда вперед выступил Джон и стал изучать следы; на лбу его при этом образовалась легкая морщина. От комментариев он воздержался, но я заметил, что, отойдя, он стал рядом с Раймондом. Это было плохим знаком.

Элан решил взять дело в свои руки. Он присел около следов и, обратившись к Раймонду, сказал;

— Это все-таки следы курицы, Раймонд, — и, повернувшись ко мне, добавил: — Но во всяком случае Раймонд уже находил следы ястреба.

— И не раз, — тут же вставил Раймонд.

Джон подтвердил это, усиленно зачесавшись.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, — сказал я.

Опасная минута миновала.

Мы поднялись все втроем и отправились дальше, рассуждая о следах вообще.

— А ты запишешь то, что мы тебе рассказали, когда придешь домой? — спросил Элан.

— Запишу.

— Ну, так не расспрашивай больше никого о следах. Мы тебе о них все, что можно, рассказали.

— А я и не подумаю кого-нибудь расспрашивать, — сказал я. — Вы сообщили мне все, что меня интересовало.

— Мы еще гораздо больше знаем, — сказал Элан. — Если ты будешь ходить с нами гулять, мы тебе еще многое другое о следах расскажем. Правда, Раймонд?

— Да, — сказал Раймонд.

Восхищенный взгляд, который Джон бросил на Раймонда, свидетельствовал, что и он согласен с этим замечанием.

Я предложил побродить по воде у берега моря, но быстрый возглас Раймонда: «Ну нет!» показал, что я предложил что-то очень опасное.

— Там водится медуза с длинным синим жалом, — сказал Элан. — Она может погнаться за тобой, и тогда ты на всю жизнь умрешь.

Проблема смерти заинтересовала Элана. Наше внимание привлекло мертвое насекомое, тело которого было сплошь облеплено муравьями.

Лицо Элана помрачнело, отражая его мысли. Он сказал;

— Оно тоже было когда-то живым. А теперь, посмотрите-ка, мертвое. Никогда больше не будет ползать по дереву.

— Оно умерло, чтобы муравьи могли жить, — сказал я.

— Оно лучше муравьев, — сказал Элан, — и в первую очередь должно жить оно, а не муравьи.

На дереве висела веревка; Раймонд ухватился за нее и стал бешено раскачиваться, изо всех сил стараясь взлететь повыше. Вдруг он выпустил веревку, пролетел по кривой в воздухе и с глухим стуком упал на мягкий песок, несколько раз перекувырнувшись. Джон подбежал к Раймонду, чтобы помочь ему подняться, но тот уже встал сам, гордо ухмыляясь.

— Когда ты вырастешь, ты сможешь выступать в цирке на трапеции, — сказал я.

— Раймонд может все, — сказал Элан, а затем прибавил: — Иногда мне очень хочется быть большим.

— Вы поистине счастливчики, — сказал я. — Сейчас вы маленькие, но знаете, что когда-нибудь станете большими, а вот большие знают, что уже никогда не будут маленькими, — и это очень печально.

— Значит, когда человек маленький, он может быть сразу и маленьким и большим?

— Да. Видишь ли, вот я большой, но я уже не могу стать маленьким. Это очень печально. Ты маленький, но зато ты знаешь, что станешь большим. Осознавать это должно быть очень приятно.

— Я потому хочу быть большим, — сказал Элан, — что хочу быть смелым.

— И я. Я тоже хочу быть смелым, — сказал я.

— Чтобы быть смелым, обязательно надо быть большим?

— Нет.

— Можно же быть большим и маленьким сразу, правда?

— Да. Вот как ты, например.

— Ну! — смущенно воскликнул Элан и босой ногой ковырнул песок.

— Разве горячий песок не обжигает тебе ноги?

Я тоже был бос и несколько минут назад делал отчаянные прыжки, чтобы попасть под тень дерева.

— Когда я был маленький, то обжигал, — сказал Элан. — Но теперь у меня ноги огрубели. Смотри! — И он стал на самый солнцепек.

— Этот песок испек бы мне ноги, — сказал я.

— В нем можно даже яйцо испечь, — сказал Раймонд.

— Однажды курица снесла здесь яйцо, а мы его нашли, — сказал Элан, — и оно было печеное. Не мешало его еще на огне подержать, но только чуть-чуть.