Аврора на теплоходе

Папа глубоко вздохнул и открыл дверь: весь класс был на месте. Но что это? Все мальчики сидят с косынками на головах, разложив на коленях носовые платки. Наверное, платки изображали передники. Девочки, заложив карандаш за ухо, сидели нога на ногу, делая вид, будто они что-то печатают и ужасно заняты.

Папа вежливо поздоровался, и все присутствующие встали и поздоровались с ним, но хранили молчание.

— Спасибо, садитесь! — сказал папа, но сели только девочки, мальчики стояли, делая вид, будто они размешивают кашу и готовят. Кто-то из них воскликнул:

— Ой, я, кажется, забыл положить сахар в шоколадный пудинг!

Другой вторил ему:

— Мне некогда с вами болтать, у меня убегает кофе!

Все будто бы были ужасно заняты готовкой на кухне.

Папа сидел, смотрел на них, а потом сказал:

— Что ж, отлично! Тем лучше вы поймёте меня, когда придёте сегодня ко мне на обед.

— У нас есть один, кто прийти не сможет. Он уезжает на «Молодце» домой.

— Тогда пусть этот кто-то передаст шкиперу, что вернётся домой позже, — посоветовал папа, — чтобы тот передал это, в свою очередь, кому-нибудь на пристани того места, где ученик живёт. Но сейчас я буду говорить с вами не об этом, а о том, как жили в древности греки.

И папа стал рассказывать о греках. А уж о древних греках он знал всё. После чего подростки один за другим стали снимать косынки и, когда урок закончился, выходили из класса как обыкновенные и нормальные школьники, а девочки кланялись учителю и больше не делали вид, будто работают секретаршами.

Папа позвонил жене судьи из учительской, и она через некоторое время вышла в сад к Авроре и позвала её:

— У меня к тебе просьба. Хотя она странная. И я не знаю, сможешь ли ты её выполнить… Дело в том, что я не могу отлучиться из дома, у меня в печи стоит торт, но я заберу к себе Сократика и ты можешь за ним не присматривать.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — спросила Аврора.

— Сходи в магазин и купи там пять килограммов мясного фарша, десять килограммов картошки, шесть кочанов капусты, четыре бутылки смородинового сока, три килограмма пшеничной муки, пять пачек дрожжей, два килограмма сахара и пяток яиц, — сказала жена судьи. — Вот список продуктов, а вот деньги, которые я даю вам взаймы. Но, пожалуйста, скажи мне, сможешь ли ты всё это принести домой?

— Наверное, нет, — сказала Аврора.

— Сможешь, если меня послушаешь. У меня на чердаке есть старая детская коляска. Ты возьмёшь её, и у тебя всё получится.

— Это, наверное, папа попросил всё это купить? — с удивлением спросила Аврора.

— Ну конечно. Всё-таки папа у тебя — замечательный человек, и я думаю, нам надо сделать всё точно, как он попросил. Подожди минуточку!

Жена судьи пропала, а потом снова появилась уже с детской коляской. Коляска была очень большая, из тех, которыми пользовались много лет назад, Аврора видела их на картинках и на фотографиях. Сверху она походила на большую корзину и ездила на больших колёсах.

— Сократ покатит, — тут же заявил о себе братик Авроры.

— Конечно. Я отдам коляску тебе, после того как Авророчка сделает всё, о чём попросил её папа. Вот деньги, Аврора. Пойдём, Сократик, у меня на чердаке есть и для тебя кое-что особенное.

Большая коляска Авроре очень понравилась. Пока что она была пустая, но вот когда она будет заполнена! Никто бы не заподозрил, что в ней лежит младенец. Аврора сбегала в дом и принесла шерстяной коврик, лежавший на её постели. Она положила его в коляску и только после этого посчитала, что коляска снаряжена полностью.

— Идём, Сократик, взглянем на торт, чтобы он у нас не подгорел, — сказала жена судьи. — А потом отправимся на чердак и найдём там то, о чём я тебе заранее не скажу. После того как Аврора придёт из магазина, ты можешь катать коляску сколько угодно.

— Вот если бы сейчас у меня была Стокфиссо, — вздохнул Сократ, — она бы в коляске поездила.

— Ничего, мы найдём ей замену, — сказала жена судьи. — Как ты думаешь, торт испёкся?

— Он ещё бледный, — оценил Сократ.

— И мне так кажется. А сейчас идём на чердак, но нужно подниматься на него тихо-тихо, чтобы не мешать работе Томаса и других.

— Хорошо. — Сократ обожал красться тихо и ходить на цыпочках. Вот почему он остановился на лестнице, выразительно взглянул на жену судьи и шикнул на нее: — Тише!

Жена судьи кивнула и шикнула, в свою очередь, на него и это показалось ей до того смешно — шикать друг на друга, когда никто не собирался шуметь.

Тогда Сократ шикнул на неё во второй раз, и жена судьи засмеялась опять, так что ей пришлось сесть на ступеньку лестницы: она сдерживала смех, но всё равно издавала ртом такие странные звуки, что Томас выбежал из конторы, чтобы посмотреть, в чём дело.

— Что такое? — спросил он. — Ты обо что-то ударилась?

— Нет-нет, — стонала жена судьи. — Это я смеюсь, а я не должна смеяться, чтобы не мешать тебе, вот и всё.

— Может, нужно что-нибудь отнести? — спросил Томас.

— Нет-нет. Я уже отнесла вниз старую детскую коляску, а сейчас пошла за лёгкой вещицей.