Аврора Флойд

— Да вот этот человек — Гэргрэвиз, кажется, вы его назвали, — сказал он вдруг. — Он нам понадобится: он, кажется, последний видел покойника живым; потом нам нужен будет джентльмен, нашедший тело; молодой человек, бывший с ним, когда он услыхал выстрел; джентльмен, нашедший тело, нужнее всех, и я тотчас поговорю с ним.

Джон Меллиш обернулся, ожидая увидеть мистера Проддера на том месте, где он стоял некоторое время перед тем. Джон очень хорошо помнил, что он видел фигуру моряка, стоявшую позади него на лунном сиянии, но, в странном замешательстве своих мыслей, он не мог именно вспомнить, когда он в последний раз видел моряка. Это могло быть только пять минут тому назад, это могло быть четверть часа. Понятия Джона о времени уничтожились ужасом катастрофы, обозначившей эту ночь красным клеймом убийства. Джону казалось, будто он стоял несколько часов в маленьком саду коттеджа с Реджинальдом Лофтгаузом и прислушивался к говору голосов в многолюдной комнате и ждал конца печального дела.

Дорк осмотрелся при лунном сиянии вокруг, с изумлением приметив исчезновение Сэмюэля Проддера.

— Куда он исчез? — воскликнул констебль, — он должен явиться к коронеру. Что скажет мистер Гейуард на то, что я позволил ему ускользнуть?

— Он был здесь четверть часа тому назад, стало быть, не мог уйти далеко, — заметил Лофтгауз. — Знает здесь кто-нибудь, где он?

Нет, этого никто не знал. Он явился так таинственно, как будто выскочил из-под земли, внес ужас и замешательство своим ужасным известием.

Вдруг кто-то вспомнил, что его провожал Билль Джэрвис, кучер из гостиницы Реиндира, и что он приказал этому молодому человеку подъехать к северным воротам и ждать его там.

Констебль побежал к воротам, но ни лошади, ни гига, ни молодого человека не было и следов. Сэмюэль Проддер, очевидно, воспользовался суматохой и уехал в гиге.

— Я скажу вам, что я сделаю, сэр, — обратился Уильям Дорк к мистеру Меллишу. — Если вы мне дадите лошадь и кабриолет, я проеду в Донкэстер и посмотрю, нельзя ли найти этого человека в гостинице Реиндира. Он должен быть свидетелем при следствии.

Джон Меллиш согласился на это. Он оставил одного конюха караулить тело вместе со Стивеном Гэргрэвизом и, пожелав доктору спокойной ночи, медленно пошел домой со своими друзьями. На церковных часах пробило двенадцать, когда три джентльмена вышли из леса в железную калитку на луг.

— Нам лучше не говорить дамам всех подробностей, — сказал Джон Меллиш, подходя к дому, где огни еще горели в передней и в гостиной. — Мы только разволнуем их.

— Конечно, конечно, мой милый, — согласился полковник. — Моя бедная Мэгги всегда расплачется, когда услышит что-нибудь подобное, а Лофтгауз — настоящий ребенок в этих случаях, — прибавил воин, презрительно смотря на своего зятя, который не сказал ни слова во всю прогулку домой.

Джон Меллиш думал очень мало о странном исчезновении капитана Проддера. Может быть, этому человеку не хотелось явиться свидетелем и он уехал. Это было довольно естественно: он даже не знал его имени, он знал его только как вестника ужасного известия, которое потрясло его до глубины души. Что Коньерс — этот человек из всех других, к которому он чувствовал отвращение — погиб таинственно от неизвестной руки, было таким странным и ужасным происшествием, что это лишило Джона на время всякой способности думать, всякой способности рассуждать. Кто убил этого человека — этого нищего берейтора? Кто мог иметь причину к подобному поступку? Кто?

Холодный пот выступил на лбу Джона от тоски подобной мысли.

Кто сделал этот поступок? Это сделали не браконьеры. Хорошо было полковнику Мэддисону в неведении простых обстоятельств объяснять это подобным образом, но Джон Меллиш знал, что полковник ошибался. Джэмс Коньерс только неделю пробыл в Меллишском Парке: он не имел времени сделаться ненавистным кому бы то ни было, и кроме того, он не имел способности на это. Он был эгоист, лентяй, любил только свои собственные удобства и позволил бы стрелять куропаток у себя под носом. Кто же сделал этот поступок?

Только одна особа имела причину желать освободиться от этого человека. Только одна особа, доведенная до отчаяния, может быть, запутавшись в сеть, искусно сплетенную негодяем, в минуту безумия могла… Нет! При всех уликах — против рассудка, против слуха, против зрения, против воспоминания — Джон скажет: «нет!». Она была невинна! Она была невинна! Она глядела в лицо своего мужа, и светлый блеск сиял из ее глаз, электрический луч света проникал прямо в его сердце — и он верил ей.

«Я буду верить ей до самых крайних границ, — думал он. — Если все живые существа на этой обширной земле соединят свои голоса в один крик упрека, я буду стоять возле нее до самого конца и буду опровергать их».

Аврора и мистрисс Лофтгауз заснули на разных диванах; мистрисс Поуэлль тихо ходила взад и вперед по длинной гостиной, ждала и наблюдала — ждала, чтобы узнать подробности о несчастии, обрушившемся на дом ее хозяина.

Мистрисс Меллиш вскочила при звуке шагов мужа, когда он вошел в гостиную.