Аврора Флойд

— Сэр, мистер Меллиш, — сказал он, стараясь пробудить молодого человека из оцепенения, в которое он впал, — извините меня, сэр, но если барыня вдруг придет и услышит об этом, она, может быть, испугается. Не лучше ли будет…

— Да-да! — закричал Джон Меллиш, вдруг подняв голову, как будто одно имя жены побудило его к немедленной деятельности. — Да! Вон из передней, все до одного, — обратился он к бледным слугам. — А вы, сэр, — прибавил он, обратившись к капитану Проддеру — пойдемте со мною.

Он подошел к двери столовой. Моряк последовал за ним, все с выражением изумления на своем загорелом лице.

«Не в первый раз видел я убитого, — думал он, — но в первый раз чувствую таким образом».

Прежде чем мистер Меллиш дошел до столовой прежде чем слуги успели разойтись, одна из стеклянных дверей была отворена легким прикосновением женской руки и Аврора Меллиш вошла в переднюю.

«Ага! — думала вдова прапорщика, смотревшая на эту сцену, укрывшись за мистером и мистрисс Лофтгауз, миледи поймана во второй раз в своих вечерних прогулках. Что он теперь скажет, желала бы я знать».

Обращение Авроры представляло странный контраст с волнением и ужасом собравшихся в передней. Яркий румянец горел на ее щеках, глаза ее сверкали; она высоко держала голову с той величественностью, которая составляла ее особенную грацию. Шла она легкою походкою, непринужденно, небрежно, как будто какая-то тяжесть вдруг была снята с нее; но, при виде толпы в передней, она отступила с испугом.

— Что случилось, Джон? — вскричала она.

Он поднял руку с предостерегающим движением — движением, ясно говорившим: какие бы ни была неприятности и горести, пусть она этого не знает.

— Да, душа моя, — сказал он спокойно, взяв Аврору за руку и ведя ее в гостиную. — Случилось одно несчастье: там в лесу — но оно не касается никого, кем ты интересуешься… Ступай, милая, я скажу тебе все после. Мистрисс Лофтгауз, позаботьтесь о моей жене. Лофтгауз, пойдемте со мной. Позвольте мне запереть дверь, мистрисс Поуэлль, — обратится он к вдове прапорщика, которая, по-видимому, не хотела сходить с порога гостиной. — Ваше любопытство будет удовлетворено в надлежащее время. Пока вы сделаете мне одолжение, останетесь с моей женой и мистрисс Лофтгауз.

Он остановился, положив руку на ручку двери гостиной, и взглянул на Аврору.

Она стояла и смотрела на своего мужа. Встретив его взгляд, она с поспешностью подошла к нему.

— Джон! — воскликнула она. — Скажи мне правду! Какое это несчастье?

Он молчал, с минуту смотря на ее нетерпеливое лицо. Это лицо, чрезвычайная подвижность которого выражала каждую мысль, потом, взглянув на Аврору со странной торжественностью, он сказал серьезно:

— Ты была в лесу, Аврора?

— Была. Я сейчас только оттуда. Мимо меня пробежал человек, четверть часа тому назад. Я думала, что это браконьер. Это с ним случилось несчастье?

— Нет. В лесу был сделан выстрел. Ты слышала его?

— Слышала! — отвечала мистрисс Меллиш, взглянув на мужа с внезапным ужасом и удивлением. — Я знала, что около дороги часто бывают браконьеры, и не испугалась. Разве этот выстрел ранил кого-нибудь?

Глаза ее устремились на лицо мужа с выражением вопросительного ужаса.

— Да, ранен один человек.

Аврора молча взглянула на мужа — взглянула на него только с выражением удивления на лице. Каждое другое чувство как будто исчезло в этом одном чувстве — удивлении.

Джон Меллиш подвел ее к креслу возле кресла мистрисс Лофтгауз, которая сидела с мистрисс Поуэлль на другом конце комнаты, возле фортепьяно, и слишком далеко от двери, чтобы слышать разговор, происходивший между Джоном и его женою. Люди говорят не громко в минуты сильного волнения. Голос их замирает в страшном кризисе ужаса и отчаяния. Немота поражает орган слова; трепещущие губы отказываются исполнять свою обязанность.

Джон Меллиш взял жену за руку и судорожно пожал ее так, что чуть не раздавил нежные пальцы.

— Останься здесь, моя милая, пока я возвращусь к тебе, — сказал он. — Лофтгауз!

Пастор пошел за своим другом в переднюю, где полковник Мэддисон воспользовался этим временем, чтобы допросить моряка.

— Пойдемте, господа, — сказал Джон, идя в столовую, — пойдемте, полковник, и вы также, Лофтгауз, и вы, сэр, — обратился он к моряку. — Пожалуйте сюда!

Остатки десерта еще покрывали стол, но мужчины недалеко отошли в комнате. Джон стоял поодаль, пока другие входили, вошел последний, затворил за собою дверь и стал, прислонившись к ней спиной.

— Что там такое случилось? — резко спросил он Сэмюэля Проддера.

— Я боюсь, что это самоубийство… или… или убийство, — серьезно отвечал моряк. — Я все рассказал этому джентльмену.

Этот джентльмен был полковник Меддисон, который, по-видимому, с восторгом вступил в разговор.